Храм Трипины, давно забытой богини, отвечавшей, кажется, за смену суток. Скорее всего, книгу спрятали там, потому что её святилища уже много веков как были никому не нужны – ни одной, даже самой маленькой, принадлежащей ей секте на свете не осталось. Нет, верующих в Трипину не изгоняли и не запрещали, ведь они никогда никому не делали ничего плохого, разве что ритуалы их обычно считали странноватыми и эксцентричными. Увы, но несчастные как-то сами постепенно исчезли.
– Вы могли бы чуть больше уважать чужой труд, – процедил Ричард.
– Труд?! – расхохотался хозяин особняка. – Эти рыжие отродья диких псов не способны трудиться, они только побираются, тащат всё, что плохо лежит, и подбирают выброшенное. Лживые животные получили то, что заслужили.
Ричард испытал подспудное желание подпалить дворец ещё раз, но теперь уже не помогать. Ему стало понятнее нежелание местных вступаться за высокомерного и самовлюблённого господина. Видимо, они вмешались вовсе не в бессердечную расправу толпы над невинным, а на аристократа, в кои-то веки чуть не получившего по заслугам. Оставалось лишь гадать, как долго в них зрело возмущение, в итоге прорвавшееся огнём – в буквальном смысле.
– У вас такое низкое мнение о других людях? Кулланы, во всяком случае, не трусы! А вы… Даже не позаботились о себе!
– Я находился в безопасности, в винном погребе. Наверху оставались только слуги, а их легко заменить, – безразлично пожал плечами хозяин.
Ричард вскочил, но Ишка успела раньше. Пощёчина вышла меткой и звонкой. Хозяин ошарашенно уставился на неё, так смотрят на любимую ручную собачку, внезапно вцепившуюся в кормящую её ладонь. Недоумение в его глазах указывало на человека, непривычного к физической боли и насильственным действиям против него. Что-то в этом взгляде было от балованного ребёнка, которого даже никогда не наказывали.
– Я вам прощаю эту вульгарность, леди, но только один раз.