— Я видела? Нет, себя я не видела со стороны. Я видела, где я летела, то есть, видела туннель типа метро… Такой туннель и свет… Я не видела, было там солнце или нет, но откуда-то шел свет… Весь туннель был яркий-яркий, настолько яркий… И свет был такой сочный, что… Такое тепло, такое излучение нежное-нежное. Сейчас даже чувствую это.
И вот я лечу с бешеной скоростью, но я не ощущаю ветра. Я знаю, что лечу, я просто знаю, что лечу. И вдруг вижу какую-то белую стену. И голос мне говорит: «Тебе еще рано туда». И всё…
— Выгоняли…
— Выгоняли, да…
— Рано еще. Спасибо.
(Переходит к следующей слушательнице.)
— Вы знаете, мне особенно нечего сказать, потому что я действительно помню только отдельные отрывки. Это было тоже во время родов. Первое, что я увидела, когда мне стало плохо, это был огромный круг, по которому мне надо было идти.
И я вдруг осознала, что не могу ни в сторону сделать шаг, ни вперед, ни ускорить, ни замедлить — ничего. И вот здесь я сделала что-то не так, и у меня… Я просто стояла около вот этого света, а туда не прошла. Я стояла только на пороге этого света…
-А хотелось туда идти?
— Хотелось.
— Рано ещё! Спасибо. Всем спасибо, садитесь, пожалуйста. Дорогие мои! Другой актив надо зарабатывать, другой актив… Но материальный актив тоже не забывайте! Ни в коем случае!
(Поворачивается к следующей слушательнице.)
— Ну, у меня это случилось во время полостной операции под наркозом. Я очень боялась этой операции и очень нервничала. В общем-то, я не помню, как ее делали. Только я вдруг обнаружила, что откуда-то из угла комнаты сверху смотрю, как лежу на столе.
Вокруг меня что-то хлопочут, бегают, что-то делают. И мне так интересно! Думаю: «Я так боялась этой операции, а ведь совсем не больно…». А потом… Я не видела никакого туннеля…
Я очутилась будто на дне какого-то большого колодца, длинного, глубокого… А впереди мерцал свет… И потом я по спирали поднималась… С трудом, с болью какой-то. И очнулась уже от того, что мне говорят: «Слава тебе, Господи, она вернулась…».
Мирзакарим Санакулович обращается к аудитории.
— Понятно, да?
(Показывает рукой по диагонали вниз.)
— Я не летела туда, я поднималась снизу, из глубокого колодца…
Слушательнице:
— Постарайтесь, пожалуйста, в свою зачетную книжку побольше пятерок получать… Хорошо?!
Дорогие мои! Есть особая группа переживших клиническую смерть. Когда думаю о них — каждый раз такая боль!
Мы все время от времени страдаем. Согласны? Сегодня радуемся, завтра страдаем, потом опять радуемся. Это — процесс. Это — движение жизни. И если мы помним, что всё течет, то сегодняшнее несчастье окажется не таким уж страшным, не таким злостным и неразрешимым. Потому что завтра будет иначе.
А кто такой самоубийца? Это тот, кто свое крошечное сиюминутное страдание раздувает до размера трагедии, мировой катастрофы. И если, не дай Бог, он осуществляет свое намерение…
Он почему руки на себя накладывает? Потому что думает, что там ему будет лучше. Он мечтает попасть туда, где нет боли, а есть одно сплошное блаженство. А ничего подобного!
Мы опрашивали неудачных самоубийц, которых успели откачать. Те из них, кто пережил состояние клинической смерти, потом смерти боятся, как черт ладана, потому что они-то знают, что их ждёт!
Знаете, почему? Потому что все их страдания при жизни — только капля, ничто по сравнению с тем, что они испытали там. Оказывается, там самоубийцу ждет страшнейшее из наказаний: его мучения умножаются на бесконечность.
И эта бесконечная боль, этот бесконечный ужас никогда не заканчивается! Это за то, что он посягнул на самое святое, что было ему дано, — на жизнь! Недаром во всех религиях самоубийство считается величайшим из грехов.
Дорогие мои! Не дано нам с вами право отказываться от жизни, которую дал нам Господь, Природа, Высший Разум — называйте, как хотите. Дал, как величайший подарок, как благодать, как школу.
А есть только право и обязанность учиться. Учиться тому, как усилием своего духа создавать, творить, выращивать в себе добро и радость, удаляясь от зла и страданий.
Вот представьте: двести миллионов человек должны погибнуть, и только одному дается право жить! И должен быть отобран лучший из лучших.
Все эти двести миллионов отдают свое право на жизнь тому лучшему, самому сильному, самому совершенному, самому стойкому. Тому, который исполнит мечту всех. И знайте, что этот один — вы!
Потому что в одном выбросе спермы,