была такая ситуация?
И когда факт за фактом, факт за фактом… Мы точно знаем, что этот человек там просто не мог быть никогда в жизни, и не был он там. Но он всё в деталях рассказывает, описывает обстановку…
Он элементарно не мог знать, что есть такое здание, что в нём есть такая комната, что в этой комнате такой стол, такие чашки-ложки…
А ваш слуга-то прожженный материалист, особенно когда дело касается таких вещей! Пока руками не пощупаю, словам не поверю. Если скажете, что вчера в лифте валялась пачка из-под сигарет, скажу:
— Извините, мне нужно проверить.
А если эту пачку вы не могли видеть ни при каких обстоятельствах? Ну, не могли видеть — исключено!
И мы в этой лаборатории всё проверяли. И место, и время, и ситуации — всё! И получали подтверждение. За то время завели почти пятьсот дел. В трехстах восьмидесяти семи из них — неопровержимое доказательство отсутствия смерти.
Как быть, дорогие мои? Как быть? Мой напускной материализм разлетелся по швам. И с каким еще треском! Смерти-то, оказывается, нет! В очередной раз убедился! Смерть отсутствует!
Как мы свою одежду изношенную бросаем, так же оставляем и свое тело. Верите — не верите, мне глубоко начхать на ваше мнение. Всё равно там встретимся у входа в экзаменационную комиссию.
Хотите одну историю из архивных материалов лаборатории расскажу? Однажды мы выехали по вызову. Приезжаем. Мужчина 37 лет, ростом больше двух метров, как телефонная будка — махина. Геолог-забулдыга.
Вернулся из экспедиции, в городском парке перед пивным баром с кем-то там подрался, получил четырнадцать ножевых ранений. Пока его везли в больницу, наступила смерть. Его отвезли в морг. Дело было в пятницу.
А через два дня в понедельник, когда патологоанатом пришел на работу и приступил к изучению тела, вдруг это бездыханное тело зашевелилось, схватило его за руку, и он услышал отборную брань. Через несколько дней, после операции, мы общались с этим ожившим геологом.
— Была, — говорит, — пьяная драка. И вдруг почувствовал очень сильную боль. А потом начал падать в канализационный колодец. Не помню, как долго падал, помню, хватался за стены, упирался руками-ногами. Чувствую, если до низу долечу — в живых не останусь.
Я начал выкарабкиваться, цепляясь за склизкие стены… Вонючие до невозможности! До того мерзко было — человеческих слов не хватает! От этой вони, от этого дикого смрада пришел в себя. Выполз наружу.
Выхожу, а там машины стоят — «скорая», милиция. Люди собрались. Осматриваю себя — нормальный, чистый. Через такую грязь полз, но почему-то чистый. Подошел посмотреть: что там, что случилось?
Людей спрашиваю, они на меня — ноль внимания, гады! Вижу, какой-то мужик лежит на носилках, весь в крови. Подумал: «Так тебе и надо». Что-то в лице этого мужика меня привлекло. Где-то виделись, что ли?
Носилки втащили в «скорую», и уже машина стала отъезжать, как вдруг чувствую: с этим телом меня что-то связывает. Крикнул:
— Эй! Куда вы без меня? Куда моего брата увозите?! И тут вспомнил: а никакого брата у меня нет! Сначала растерялся, а потом понял: это же я.
Если это тело — я, то я-то кто? Я за ними побежал, кричу:
— Сто-ой! Куда меня увозишь?
А потом чувствую, что я не бегу, а лечу за машиной, чуть выше нее. Тело находится в «скорой», а я лечу сзади… И т. д.
Он нам рассказал, по каким улицам летел, что на этих улицах было. В одном месте, оказывается, пожарные стояли и пожар был, маленький такой. Это помнит. Мы потом проверили — оказалось правдой. Было такое. «Скорая» приехала в больницу, хирург посмотрел, сказал:
— Умер.
А я подбегаю к этому хирургу и матом:
— Ты что, твою мать? Как я умер? Давай, там это, трам-та-рарам, штопай! Я приду в себя, я ещё не умер!
Собрались увозить в морг. Я в отчаянии туда хожу, сюда хожу. За телом пошел.
Стали каталку вталкивать в лифт, а тело-то огромное — не влезает. И, когда двери закрывались, ноги прищемило.
— Твою мать! — говорю. — Ты что делаешь?! Мне это тело ещё пригодится!
Обращаюсь к санитару — не слышит.
Та-ак! Тут курить захотелось. Смотрю, в лифте лежит скомканная пачка сигарет, и бутылка из-под кефира стоит. Кефира там, ну, так примерно на одну треть осталось. Отвезли меня в морг. Два дня я там ходил, среди этих скафандров, без хозяина. (Обратите внимание — «без хозяина»!)
Я туда сходил, сюда сходил — везде и всюду был. Домой пошел — жена плачет. Уговариваю свою жену, успокаиваю: «Ну, что делать?»
Но тело всё равно меня не отпускает. Возвращаюсь,