лишать детей счастья. Все, дескать, читают. Ее, взрослую, и ту захватило. А они что, хуже? Договорилась до того, что я их уродую, краду у них детство. Я пыталась ей объяснить, что они и сами не хотят, но она не слушала и все кричала, кричала, — я ее такой никогда не видела. Нормальная, интеллигентная женщина…
Конечно, не все дети и не все родители реагировали так бурно, но давших бурную реакцию было немало. Так что пришлось нам — по профессиональной обязанности — не ограничиться «экспертными оценками», а все же взять в библиотеке одну из четырех книг, которая в тот момент там была — вторую: «Гарри Поттер и тайная комната». Собирались потом взять другую, но быстро поняли, что нам и этой вполне достаточно».
Так, а где же конкретика? В книге Медведевой ни один якобы пострадавший ребенок не интервьюирован, не описан, не процитирован.
Клинический вывод делается на основе двух родительских реплик. Причем о том, что сами психологи далее лично встретились с детьми именно этих родителей ничего не сообщается.
Один из этих двух случаев вообще ничего не говорит о ребенке, а просто раскрывает немотивированный страх самой родительницы: «мне почему-то страшно. Нездоровый у него какой-то интерес…»
Второй «пример» также лишен конкретики: мол, сын грубит, если начинаешь хаять его любимую книжку. Но вообще-то почти любой ребенок скандалит, если у него отнимают любимую игрушку или книгу. А взрослеющий человек еще и оберегает свое право на выбор. Родители подростка, не заметившие взросления своего сына и по прежнему считающие, что у него нет своего внутреннего мира, сами сделали ошибку. А значит, со стороны подростка это нормальная реакция. И где тут «травмированные сказкой дети»?
Для того, чтобы говорить на языке психологии, надо дать
1) описание поведения пациента до якобы травмировавшего его случая,
2) зафиксировать изменения, происшедшие после, и
3) доказать, что эти изменения связаны именно с этой причиной (а не просто, скажем со взрослением ребенка).
Ничего подобного Медведева и Шишова нам не поведали. Нет описаний, которые строились бы по научной схеме: «Алеша М. 12 лет. Из неверующей семьи. До… После прочтения ГП… К нам поступил с… Проведена такая-то работа… В ребенке произошли такие-то позитивные перемены…».
Так что я вновь повторяю: Нет в их антипоттеровских публикациях НИ ОДНОГО случая, когда бы они лично были свидетелями психического вреда, нанесенного этой сказкой ребенку, что был наблюдаемы именно ими.
Не описан (не только