Вдали причудливой панорамой светился громадный город, вокруг пароходов сновали лодки торговцев – «кардашей», переполненные хлебом и сластями; мимо судов свободно и легко бороздили волны дачные пароходы, переполненные чужой, оживленной толпой. Всюду была жизнь, а русские изгнанники все сидели в своих невольных тюрьмах и терпеливо ждали решения своей участи.
«Я был вчера, – писал в те дни один из молодых наших писателей, – 19 ноября 1920 года, среди 66 кораблей, стоявших в Мраморном море, в устье Босфора; я разыскивал на них остатки замученных русских писателей, а нашел 130 000 распятых русских людей! Они поставлены на глаза всего мира, на самом видном месте между Европой и Азией, но их видят далеко не все обитатели Европы. Это, слава Богу, не вся еще Россия, но это одна тысячная часть распятой России, и этого достаточно, чтобы ослепнуть от потрясающего зрелища».
А Комитет политического объединения русских граждан в Константинополе в обращении к союзникам и друзьям писал: «Разве это только толпа, обезумевшая от горя и страдания? Нет, это люди, отдавшие все в защиту принципов, одинаково дорогих и для вас, и для нас, и для всего человечества. Сделайте все, чтобы остатки всемирного арьергарда не исчезли с мирового поля битвы, чтобы те, в ком остались воля и энергия, вновь собравшись с силами, опять могли выступить на спасение родины своей. Если нашлась территория для временного пребывания сербских героев, для бельгийских мучеников, неужели не найдется в мире угла для русских, отстаивающих грудью вас, Европу, от нового нашествия варваров?»
В первые же дни с пароходов стали сгружать раненых, тяжелобольных, гражданских беженцев, а затем и строевые казачьи части. Многие пользовались любым из подошедших катеров, чтобы объехать суда и разузнать о том, погрузились ли куда-нибудь жена, мать, дети, брошенные в других городах Крыма.
Переполненные транспорты в гавани г. Галлиполи