Для науки крайне важно считать, что установленная причинно-следственная связь действительно отражает действительность: что определённые причины по законам физики порождают определённые следствия. Что это не иллюзия и не случайная корреляция, а устойчивая закономерность, которая воспроизводится при каждом повторении эксперимента. Иными словами, наука ищет предсказуемость явлений – и именно её обеспечивают открытые законы.
Поэтому мудрый человек, стремящийся понять истоки всего сущего, не может ограничиться ответом, подобным тому, что дал Бертран Рассел: «Вселенная просто есть и всё». Такая фраза ничего не объясняет. Если Вселенная «просто есть», то и все происходящие в ней события также «просто есть». В таком случае любые поиски причинно-следственных связей превращались бы в иллюзию и ошибку post hoc, ergo propter hoc4. Тогда наука перестала бы быть наукой и превратилась в разновидность мистицизма или удачливой астрологии. В этом случае её успехи объяснялись бы не соответствием реальности, а лишь «улыбкой Фортуны», которая по природе своей переменчива и ненадёжна.
Вообще говоря, поиск истины не входит в сферу интересов и компетенции науки, как бы странно это ни звучало на первый взгляд. Согласно критерию Карла Поппера, научной может считаться лишь та теория, которая потенциально опровержима, то есть допускает проверку и в случае несоответствия фактам может быть опровергнута. Поэтому любое научное знание постоянно нуждается в проверках и испытаниях. Истина же по определению – это то, что верно при любых обстоятельствах. А значит, её невозможно опровергнуть. Следовательно, хотя объективная истина и существует, в строгом попперовском смысле она не является «научной». Наука может помогать человеку приближаться к истине, но сама истина никогда не становится её прямым предметом. Философия же делает истину главным объектом поиска. Именно поэтому она стоит над всеми другими дисциплинами и по праву наряду с математикой носит титул «царицы наук».