11. Следует отдельно сказать и о слове «противопоставляются». Не раз говорилось, что, дескать, Платон вовсе не противопоставлял идеи вещам, что идея – своего рода вечный образец для преходящей вещи, а не нечто ей противостоящее или хотя бы отчасти чуждое. Материальная вещь – это и есть идея, только принявшая зримый не уму, но глазу облик. Но, разумеется, когда я говорю о противопоставлении, то не имею в виду, что Платон считал идею чем-то чуждым вещи, но лишь их разъединение, когда видимая вещь существует здесь, как данная нам в чувственности, а идея существует где-то там и постигается лишь умом, что, однако, не означает, что она существует и в уме. В этом смысле слово «противопоставление» совершенно корректно – раз вещи и их идеи существуют по отдельности – в зримой и умопостигаемой реальностях. Оно тем более корректно, что именно из-за него и возникает вся путаница, распутываемая только посредством соединения материи и идеи в феноумене (соединение феноменальной и ноуменальной реальности) и противопоставления феноуменов феноменам.
12. Теперь можно вернуться к вопросу о том, что считал идеями сам Платон. Идея – умопостигаемое, вечно-неизменное, реальное бытие вещи в противовес ее постоянно-изменчивому, временному, данному в чувственности мнимому существованию. Ставшее в противовес становлению. Сущность в противовес видимости1. Что не так в этом понимании? Все не так, ведь идея дается в чувственности наряду с материей. Картина не являет собой холста, изображение на котором нам не разглядеть глазами, но только умом. Мы видим собственно картину, воплощающую идею Прекрасного, отсюда и умопостигать Прекрасное мы можем лишь отталкиваясь от зримого глазами образа.