Иногда он возле «комков» останавливался, покупал полюбившиеся ему с некоторых пор сигареты «Кэмел», здесь они, в отличие от их города, продавались повсюду, по рублю пачка; здесь же он насмотрит себе швейцарские часы с голубым циферблатом, а Ольге стильную итальянскую брошку, оказавшуюся, увы, подделкой, как и часы, хотя (в отличие от часов) и весьма искусной. Часы прослужат недолго, и он их потом выкинет, а брошку Ольга оставит, и будет беречь как «память о нашем первом свидании», на каком Николай, вернувшись из Москвы, её и подарит.
В издательстве Светозоров ходил по кабинетам, встречался с руководством и начальниками отделов, отвечал, когда спрашивали, и высказывал, когда требовалось, своё мнение или вносил предложения, участвовал в обсуждении рабочих планов, то соглашаясь и поддерживая, а иногда споря с тем, что ему представлялось спорным; он просматривал свежеотпечатанные книги со своими переводами, подписывал всякие-разные бумаги в бухгалтерии; после работы пил пиво в баре с коллегами из издательства, а в один из вечеров – коньяк в ресторане с главредом журнала, солидным до какой-то даже величественной монументальности, так что при его появлении поневоле хотелось встать, и сказочно седогривым (не шевелюра – седая копна-стог: абсолютно, как вата, белая, блескучая, как леска, и раскудрявая, как тот барашек-чемпион, какого видел Николай на ВДНХ накануне).
Редактор его хвалил, по-отечески похлопывая по плечу, и находил крайне забавным – ха-ха! – тот факт, что Николаева рукопись была упакована в самодельный конверт из плотной коричневой бумаги, в какую в те годы заворачивали харчи в гастрономах, а в «Промтоварах» одежду и обувь. «Ну, признавайся: конверт – ручная работа, да? – допытывался среброголовый насмешник. – А клеил, – подмигивал, хохоча, – сам иль, может, помогал кто? Зазнобушка-то имеется? Вижу, вижу, что имеется, мне и говорить ничего не нужно, у меня, брат, глаз на такие вещи намётан! Не женат пока? Нет?.. А на свадьбу-то пригласишь? А то ведь я приеду!..» Николай потом приглашал, но тот не приехал, укатил в очередную свою загранкомандировку, то ли в ФРГ (к слову, ГДР в ту пору тоже была ещё жива-живёхонька), то ли в Австрию; в те, «горбачёвские», годы, не в пример прежним временам, уже стало можно посещать и капстраны, а не соцлагерные только, и все, кто имел возможность, что называется, ловили момент… Между прочим, два-три лишних дня, что проторчал Николай тогда в Первопрестольной, он прокуковал (но, впрочем, был ничуть не в обиде) как раз по его, редактора, милости (а то б они с Ольгою, конечно, встретились раньше!), и по той же самой причине, по какой тот позднее не приедет на свадьбу: литературный путешественник (чьего возвращения дожидался в столице Светозоров) задержался тогда в США, куда летал «в рамках обмена опытом с американскими коллегами в составе делегации главных редакторов ведущих советских газет и журналов», как о том в советских же газетах потом и напишут…