– Потерпи, моя милая, совсем немного осталось. Получается очень красивая обезьянка! Вот, на, выпей ещё джина.
Мы чокаемся стаканами и выпиваем их до дна. Притянувшись ближе, ты легонько целуешь меня в лоб.
– Ну-ка покажи свою ещё раз! – прошу я.
Ты показываешь запястье, на котором поверх красной кожи блестит новенькая татуировка: мартышка протянула руку в сторону, точно ждёт, чтобы кто-нибудь уцепился за неё в ответ.
– Да, красивая. Ой! Больно! – от неожиданности я дёргаюсь.
– Извини, по кости всегда больнее, – говорит татуировщик.
– Я с тобой, держись, моя хорошая! – ты сжимаешь руку чуть крепче.
Концентрироваться на воспоминании становится сложнее из-за града слёз, от которого чешутся щёки. Я открываю глаза и смотрю на комнату сквозь солёную пелену, их застелевишую. Трясущимися руками достаю свой журнал, делаю отметку. Сентябрь нашей осени, год xxn2.
Надо же, хорошее воспоминание, а стало только хуже. Из-за него я в очередной раз понимаю, как много ошибок совершила. Исправлять их уже поздно. Остаётся только думать о том, что было бы, если…
Если бы я была терпеливее к тебе.
Если бы я ценила твою доброту и заботу.
Если бы не срывалась на тебя из-за своих проблем.
Если бы отдавала так же много, как ты мне.
Всё было бы по-другому.
Глава 6
Вчера у меня было похмелье, и все мысли были заняты тем, чтобы с ним справиться. Но рассуждения, которые я вела в перерывах между тяжелыми снами, вновь и вновь прорываются сквозь туман беспамятства. Я думаю о том, что никогда не испытывала такого удушающего чувства сожаления и вины. Мне кажется, что я всё сделала не так.
Я отвечала слишком резко.
Я не прислушивалась к твоему мнению.
Я часто была агрессивной и грубой.
И много других «я не то» и «я не это».
Такое ощущение, что груз всех все этих ошибок громоздится у меня на плечах и лежит на груди, как огромные гири. Даже дышать иногда становится тяжело: стоит только подумать о том, как я накричала на тебя или хлопнула дверью, или, чего хуже, ущипнула за руку или ударила по щеке…