В своём фундаментальном труде «История античной эстетики» Лосев, со свойственной ему диалектической точностью, подчёркивает, что конструкция мира у Плотина – это отнюдь не дуализм двух враждующих или независимых начал (духа и материи, добра и зла), но строгий иерархический монизм. В этой системе всё сущее едино по своему высшему источнику – Единому-Благу, а множественность миров есть лишь результат его постепенного и необходимым образом ослабевающего самораскрытия. Чувственный космос не является самостоятельной реальностью, противостоящей умопостигаемому; он целиком и полностью существует лишь благодаря причастности (μέθεξις) высшему, как своему образцу, причине и источнику бытия. Он – его следствие, отблеск, слабеющая копия. Поэтому материя, понимаемая как чистая лишённость (στέρησις) формы и блага, не есть некая вторая субстанция, но лишь последний предел ослабления эманации, «не-сущее» (μὴ ὄν), которое паразитирует на сущем.
В этом контексте лосевская интерпретация термина «приходят» (или «нисходят») приобретает ключевое значение. Это движение души из умопостигаемого мира в чувственный – метафизический, а не пространственный или временной акт. Это не «переезд» из одного места в другое, как могло бы показаться из образного языка Плотина, а логическое и онтологическое движение от причины к следствию, от более совершенного состояния бытия к менее совершенному. Душа «нисходит» не в смысле изменения координат, а в смыспе обращения своей активности от созерцания Ума к оформлению и оживлению материи, что неизбежно сопряжено с её «забвением» высших принципов. Таким образом, Лосев видит в Плотине не мистика, описывающего странствия души, но строгого диалектика, выстраивающего всеобъемлющую систему бытия как иерархию ступеней самораскрытия абсолютного первоначала, где каждое последующее есть необходимое и необходимо же умалённое выражение предыдущего. Это учение, по Лосеву, является завершающим и высшим синтезом всей античной эстетики, понимаемой как учение о выразительных формах бытия, исходящих из Единого.