Глава 7.
Мы с Эльмой прожили вместе ни один год. После венчания она сказочно преобразилась и почти оставила былые жуткие привычки. Я был уверен, что это моя заслуга. Она свыклась с жизнью близь города, она стала общительнее, но странности своей не потеряла. Она все также жила в каком-то своем закрытом ото всех мире, но я был его частью и мог делить с ней ее переживания и удовлетворять все ее прихоти. Мы с ней очень сблизились. Я видел, что она доверяет мне, но ее молчаливость и скрытность оставались теми вещами, которые я не мог понять и к которым никак не мог привыкнуть. Однако, в определенный период нашего брака я даже испытывал самое настоящее счастье от духовного единения с своей молодой женой, я наслаждался завистливыми взглядами, что бросали в нашу сторону мои коллеги и их дряхлые балованные жены. Соседи с изумлением наблюдали за нашими прогулками и шептались о том, где же я смог найти такой самородный бриллиант.
У нас родилось трое детей, двое из которых трагически скончались в младенчестве. Первому сыну мы не успели дать и имени. Я был уверен, что мальчик был слаб и не прожил бы и дня из-за этого, но после того, как услышал разговор прислуги у комнаты Эльмы, я стал догадываться, что случилось на самом деле. Она утопила его. Позже она сама мне в этом призналась. Это было спустя всего год после нашей свадьбы, и я от потрясения на несколько дней уехал из поместья, дабы оправиться от утраты. Эльма покорно ждала меня дома, приходя в себя. Я начал думать, что девочка не пригодна для деторождения и не понимает, что нужно делать с новорожденным, но эта версия мне казалась фантастической и какой-то Эльму недооценивающей. Недооценивать ее было моей первой ошибкой, и я не собирался оставлять это просто так.
После этого я стал ответственнее подходить к выбору слуг, чтобы слухи не утекли в город. Эльма начала мне подыгрывать. Со всеми гостями она старалась вести себя, как обычная девушка, хозяйка дома. Она явно не хотела привлекать внимание, а потому четко выполняла все мои указания, что я раздавал, пытаясь скрыться от любопытных глаз. Благодаря нашим стараниям мы прослыли парой, неспособной завести детей уже после смерти первого сына.
Вся знать нам сочувствовала. Мы общались с огромным количеством благородных семей и все нас жалели. Потом снова поздравляли, когда я получал очередное повышение. Моя карьера действительно пошла в гору после той командировки. Я быстро поднимался по служебной лестнице, даже слишком, так, будто мне все в руки само падало, и я задумывался, не была ли Эльма моим талисманом на удачу, что помог мне позволить себе покупку и содержание двух домов, расширить земельные владения загородом и приобрести несколько машин. Как по волшебству я получал положение, деньги, связи и власть, с каждым годом прикладывая все меньше усилий. И хоть я старался работать и заслуживать все, что получаю, в душе я знал, что не мои упорство и трудолюбие приносят мне достаток.
Второго сына Эльма задушила на третий день после его рождения. Я ожидал этого. Казалось, она просто хотела дочь и не понимала, что порождает на свет живых людей. Как и в прошлый раз, распространение слухов пришлось строго контролировать и пресекать, а чтобы врачи не болтали, доплачивать им или сокращать их количество. Смерть сына позволила нам на какое-то время уединиться, что помогло мне провести с Эльмой ряд бесед. Мы договорились, что следующего ребенка она не тронет.
Моя матушка, живущая на другом конце страны, не могла к нам часто ездить, но даже по письмам становилось понятно, что она начала что-то подозревать. Эльма ей никогда не нравилась. Старая вдова старалась беречь своего единственного сына и всячески упрашивала меня развестись, говорила о том, какой устрашающей кажется ей моя жена, о том, что я с ней пропаду или потеряю весь свой капитал, унаследованный от ее и моего отца родителей вместе взятых. Она не понимала, что именно благодаря Эльме этот капитал преумножался.
Я был счастлив, когда третьим ребенком оказалась девочка и Эльма ничего не сделала. Я увидел в Эльме мать. Я увидел в ней ту нежность и любовь, что она прятала ото всех где-то глубоко внутри своего сердца. Она берегла эту любовь для дочери: она ухаживала за ней, лелеяла ее и была бесконечно ей рада. Подобно дикой волчице, заботливой и чуткой, но в то же время опасной, она никого к дочери не подпускала, будто старалась защитить ее от всего мира. Я чувствовал это и не мог не радоваться, я оставлял их в их общем маленьком мире, где они принадлежали друг другу, а вместе принадлежали мне.
Она назвала ее Элией. Я был не против, их имена были похожи, это мне нравилось.
Элия росла еще более интересной, чем когда-то была Эльма. Волосы у нее были русые, почти как у меня, но постоянно отливали желтизной словно жидкое золото, а глаза светлые, как у Эльмы, но более голубые. Она была очень ярким и солнечным ребенком, умным, на редкость. Ее улыбка гипнотизировала всех гостей, слуг, родственников, находящихся по близости, и каждый, кто был рядом, был готов исполнить любую ее прихоть.
Элия рано начала ходить, говорить и читать. Она была смесью нас, казалось, идеальной смесью. Будучи похожей на мать, девочка была такой же странной и скрытной, но при этом покладистой и милой.
Я думал, что живу в идиллии пока не начал обращать внимание на окружение жены. Она завела себе пару подруг, молодых жен таких же юристов и чиновников, как и я, с которыми общалась лишь на разного рода балах и мероприятиях. Но после рождения Элии они начали наведываться к нам домой. Из этой толпы сразу выделилась странная дама лет сорока-пятидесяти. С рыжими, но уже седеющими, длинными волосами и вечно неприлично ярко раскрашенными красным губами. Иногда, при улыбке, это выглядело очень жутко. Она появлялась то раз в год, то каждый день на неделе. Это не могло не настораживать. Не знаю, откуда она взялась, да и не помню, когда увиделся с ней в первый раз, но Эльма отговорила меня выгонять ее, как и общаться с ней и задавать вопросы. Ее звали Милдред Рут, или, как к ней обращалась Эльма, Леди Рут. Не мэм, не миссис и даже не мисс. Я сначала подозревал, что это просто чья-то мать или вдова, но никто из моих друзей и коллег не был с ней знаком. Я начал свое расследование, но мне постоянно что-то мешало.
Меня настораживало то, что Эльма с ней действительно общалась. Она брала Элию и выходила с ней и Милдред в сад, где они очень долго о чем-то беседовали. Я невзлюбил леди Рут за это. Эльма перед ней то и дело распиналась и кланялась. Я не понимал за что она так уважала Милдред. Иногда мне даже казалось, что Эльма ее побаивается. Что само по себе шокировало, ведь у Эльмы чувства как страха, так и стыда были атрофированы.
Как-то раз одним летним днем я заметил, как леди Рут учит Элию чему-то в гостиной. Я медленно открыл дверь и кивнул Милдред, она как бы позволила мне войти в комнату. Она по-хозяйски расположилась в бордовом массивном кресле, как на троне, подобно львице, охраняющей свою территорию. Я посмотрел на то, что Элия так старательно вырисовывала на бумаге. Слова на латинском. Я до этого не сразу додумался, но потом начал читать.
«Diabolus. Deus. Ibis. Corvus. Surrexerunt»
В переводе: «Дьявол. Бог. Сова. Ворона. Роза». Птиц или цветы я бы еще понял, но слова Дьявол и Бог меня очень смутили, и я с возмущением посмотрел на Милдред. Она продолжала улыбаться и поглаживать Элию по голове, а та выводила новое слово.
Тут вошла Эльма. Она будто бы испугалась того, что я в комнате, потому замерла на входе и широко раскрыла глаза.
– Ничего-ничего, заходи. – махнула леди Рут Эльме.
Возмутительно! Всякий раз, как Милдред посещала нас, она становилась хозяйкой нашего дома, и Эльму это, кажется, устраивало. Я готов был подчиняться только жене да дочери, но никак не никому неизвестной и явно не знатной случайной женщине.
Я посмотрел на леди Рут и та, кажется, все поняла.
– Элия. – она обратилась к дочери.
Я сжал кулаки.
– выйдешь на минутку, да? – она улыбнулась, и Элия послушно собрала бумагу с пола и выбежала из кабинета.
Немного постояв в тишине, я все же начал:
– чему вы ее учите?
– латыни… – Эльма подала голос, пожимая плечами. Она выглядела по странному растерянной и смущенной, пугливо, как прибитая дворняжка, посматривая на Леди Рут.
– пятилетнего ребенка? – не унимаюсь я, стараясь не робеть.
– да, а что такого? Элия очень одаренный ребенок, к тому же, вы, как юрист, должны понимать, что латынь – очень нужный в жизни язык. – спокойно процедила Милдред, даже не вставая с кресла. На постоянно говорила с полуоткрытыми глазами и это действовало на нервы.
– У нее есть свои воспитатели. С чего вы взяли, что учить мою дочь, – ваша работа? – начал я. Злость вскипела во мне. – Я устал видеть вас, не зная, почему я должен это делать. – я сорвался на крик в какой-то момент, но Милдред по-прежнему величаво восседала в кресле и смотрела на меня совершенно спокойно. Я пытался сыскать поддержки у Эльмы, но та будто бы онемела, я ее ни разу такой не видел. Она приоткрыла рот, глаза и окинула меня таким возмущенным и встревоженным взглядом, будто я оскорбил ее саму или эта Милдред – сама королева. Такая реакция заставила меня насторожиться.
– это не должно вас волновать, Мистер Сомерсет, я общаюсь не с вами. – тихо проговорила Милдред своим низким голосом, мотнув головой и посмотрев в сторону Эльмы.
– Я не желаю более видеть вас в своем доме. – строго выдал я. – Вы можете влиять на мою дочь, и я не собираюсь более оставлять ваше присутствие здесь игнорируемым!
Я попытался сказать это как можно более нагло и твердо. Мы находились на территории моего дома, Эльма – моя жена, а Элия- дочь.
– тогда вы выбрали не ту жену, мистер Сомерсет. – нахально добавила с улыбкой леди Рут и подняла ко мне свои грозные впалые зеленые глаза, двинув почти невидными тонкими бровями и откинув голову.
Я порябел и посмотрел на Эльму, но та только чуть-чуть отодвинулась от меня и покачнулась.
Тем временем Милдред встала с кресла и, стуча каблуками, направилась к выходу, но у дверей остановилась.
– ей нужно написать еще три слова, этого будет достаточно.
Эльма кивнула в ответ.
Тогда Леди Рут вышла, я увидел на кресле в другом зале сидящую Элию. Страх за нее и заставил меня обернуться к Эльме. Она стояла на месте, опустив голову, будто наказанный ребенок. Но я приучил ее заплетать волосы, и лицо было видно. Она явно нервничала.
– Эльма, кто она?
– кто?
– Рут.
– мы это уже обсуждали. – бурчит жена и пытается уйти, но я хватаю ее за руку и прислоняю к креслу.
– Кто эта женщина? Что она делает в нашем доме и почему ты перед ней так расстилаешься?! – выдавливаю я сквозь зубы.
Она не ответила.
– Эльма, я не позволю кому-то командовать мной и моей женой в моем доме. Скажи, ты боишься её?
– он мой настолько, насколько и твой. – выдала Эльма, подняв ко мне глаза. Я испугался. – Я лучше знаю, что нужно Элии. Поэтому не трогай ни меня, ни Леди Рут. Тебе не дозволено! – она вырвалась и отстранилась от меня на пару ярдов.
– я слушаю тебя лишь потому, что люблю тебя, Эльма. Но если я повелю, все будет так, как я скажу! – я был очень зол и немного потрепал ее за плечи. – ее больше не пустят к нам пока ты не объяснишь, что происходит.
После этого я почувствовал сильный толчок и удар в грудь. Эльма ударила меня с такой силой, что я от неожиданности повалился на кресло сзади себя. У меня закружилась голова, и все перед глазами расплылось. Я разглядел силуэт Эльмы, она еще немного постояла напротив меня, может, убедилась, что не навредила мне, затем будто утерла слезы у глаз и отдалилась. Затем она подозвала Элию, и они ушли. Я не ожидал этого. Вряд ли бы она позволила себе такое сделать не будь причин. Но я уже устал вымаливать объяснение ее поступкам.
Нужно завязывать с леди Рут.