Дорогой Александр Михайлович, давно нет весточки от Вас. Как Ваше самочувствие, как Сборник67 и вообще все Ваши дела и обстоятельства? Вы принадлежите к нашей духовной семье, и потому все касающееся Вас нам близко. Пишите, письмо может быть кратким, но в переживаемое нами время не следует прерывать надолго эту физическую связь. Для Вашего сведения прилагаю мое письмо к Мих[аилу] Льв[овичу]. Как видите, упорство его в некоторых пунктах поразительно. Так все почитание его Вел[икого] Вл[адыки] М. представляется мне далеко не искренним и даже ходульным. Одной рукой он воздает почитание, а другой припечатывает осуждение. Где же понимание Учения и прежде всего то доверие, без которого лучше не приближаться, ибо получается лишь кощунство?
Получили письмо и от Веры Ал[ександровны], началось оно в июне, а закончилось 19 дек[абря]. На него отвечает Н. К., ибо чую, что я не в милости. Ведь я не принимаю в соображение всех высказанных ею нам опасений. Хотелось бы ей сказать: если слушать все окрики по дороге, то не дойти до указанной цели. Она, бедняжка, все еще базирует свои опасения на кн[иге] Принца и местных церковниках. Не выйти ей из этого миража. Не раз писала я ей, что Б[елград] тонет в космическом размахе, тем более что мы всегда были осведомлены о местном уровне и сейчас знаем и о всех преобладающих влияниях. Но, смотря вперед, действуем так, как нужно. Сейчас она объединяется с какими-то теософками. Мы, конечно, предоставляем ей полную свободу, пусть учится. Также пересылаю Вам мой ответ Козл[овскому], ибо он, кажется, Вам знаком. Н. П. Сераф[инина] очень сильно предупреждает против него. Он угрожал ей разными наветами! Нужно быть крайне осторожными с корреспондентами, которых мы лично не знаем. Сейчас Януш[кевич] (Сумбур-паша) очень предупреждает против Ливск[ого], переводчика «А[гни] Й[оги]»68. Да, сдержанность в письмах ко всем обращающимся необходима, ибо иначе мы вырастим такой чертополох, который закроет нам горизонт.