Она нашла себе укрытие в арке напротив, всего в полусотне шагов от его подъезда. Место было неуютным – пахло сыростью, старым камнем и чьей-то недавней тревогой, осевшей на кирпичах серой, колючей пылью. Но отсюда был виден и вход, и два окна на первом этаже, одно из которых, как она предположила, могло быть его.
Первый день принёс лишь усталость и разочарование. Она просидела шесть часов, сжавшись в комок, впитывая ледяной сыростью каменный пол, и не увидела ничего, кроме пары пожилых соседей с авоськами и курьера с ярким, алым следом спешки. Никаких признаков пустоты.
Вернувшись домой, она чувствовала себя выжатой. Её собственная квартира, её крепость, вдруг показалась не убежищем, а клеткой, полной призраков её собственного прошлого. Тишина, которую она так выстрадала, теперь давила, потому что была ненастоящей. Она была достигнута бегством, а не покоем.
На второй день она пришла лучше подготовленной: термос с чаем, бутерброды, складной стульчик и толстая книга в потёртом переплёте – «Хроники забытых городов». Книга была её ширмой. Она могла часами сидеть, уткнувшись в страницы, и никто не догадывался, что её настоящий взгляд постоянно скользит над корешком, прикованный к серой двери подъезда.
Именно так, притворяясь читающей, она увидела его на исходе второго дня.
Он вышел из подъезда ближе к вечеру. Такой же обычный. Тёмная куртка, тёмные волосы. Он не оглядывался, не проверял почту, не задумывался. Он просто вышел и повернул налево, чётким, уверенным шагом.
И снова – ничего. Ни золотистого шлейфа намерения, ни серой дымки сомнений. Он был живым вырезом из бумаги, наклеенным на шумный, переливающийся фон мира. Тэя замерла, забыв о книге, забыв дышать. Она следила за ним взглядом, пока он не скрылся за поворотом, и всё это время её внутреннее зрение фиксировало лишь идеальную, невозможную чистоту.