«А вы? – голос Тэи дрогнул. – Почему вас нет? Почему вы… пустота?»
Лео медленно покачал головой.
«Я не пустота. У меня просто иная конфигурация. Представьте, что все люди – это радиоприёмники, постоянно передающие и принимающие сигналы. Вы – сверхчувствительный приёмник, который слышит все станции одновременно. А я…» Он на секунду задумался. «А я – глушилка. Моё поле не передаёт и не принимает. Оно гасит. Оно является абсолютным экраном».
«Как? Почему?»
«Травма», – сказал он просто, и это слово прозвучало с той же безэмоциональной интонацией, с какой он говорил об эмпатических полях. «В детстве. Случилось нечто, что потребовало полного отключения. Мозг нашёл способ. Он построил барьер. С тех пор я не могу генерировать то, что вы называете Следом. И, как побочный эффект, я глушу эти поля в непосредственной близости от себя. Примерно в радиусе пяти метров».
Вот оно. Объяснение. Не магия, не проклятие, а защитный механизм. Психологический щит, включённый навсегда.
«Но… но что вы чувствуете?» – спросила Тэя, не в силах сдержать дрожь. – «Если вы не оставляете Следов, вы вообще что-нибудь чувствуете?»
Впервые за весь разговор его взгляд дрогнул. В нём промелькнуло что-то неуловимое, похожее на отголосок той самой боли, что создала его броню.
«Я всё понимаю, – тихо сказал он. – Я понимаю разницу между добром и злом. Я понимаю логику поступков. Я могу смоделировать, что должен чувствовать человек в той или иной ситуации. Но я не чувствую этого сам. Это как… читать очень подробную инструкцию к устройству, которое ты никогда не держал в руках».
Тэя смотрела на него, и её охватила странная жалость, смешанная с благоговением. Он был одновременно и самым сильным, и самым уязвимым человеком, которого она встречала. Он был спасением от её кошмара, но его собственная реальность была ледяной пустыней.
«А вы… хотите чувствовать?» – рискнула она спросить.
Лео посмотрел на неё, и в его карих глазах, таких спокойных и пустых, вдруг возникла бездонная, невысказанная тоска.