В первые дни его встречал рев – яростный и возмущенный. Хугедей бросал свой страшненький подарок на пол клетки и зачарованно следил, как беснующийся полу-зверь превращался в измученного и угрюмого – но вполне человека. Когда метаморф завершался, Хугедей ставил перед клеткой завтрак: кашу из трех видов круп, без соли, на воде; хлеб, преснушку, испеченную по тому же принципу, что и каша; и подслащенный ягодный отвар. Пленник Хугедея сидел на диете. Такую еду он получал два раза в день – утром и вечером – и ничего, кроме этого.
Пленник и Охотник не разговаривали. Совсем. И клетку Хугедей не открывал. Даже когда его добыча принимала человеческий облик, контролировала свои действия и вполне способна была пообщаться. Потому, что по утрам его всегда встречали рычанием и яростным блеском зеленых звериных глаз. Ночь, одиночество и клетка поддерживали, будили и будоражили зверя; утро, Хугедей, диета и запах цветов сульде – мучительно, с трудом – вытягивали на поверхность человека. Время зверя становилось все короче, время человека все длинней.
Хугедей ждал. Терпеливо. Он догадывался, что спешить в этом деле нельзя. Правда, раньше Охотник никогда не общался с обезумевшими Безликими – и в самом кошмарном сне не могло такое привидеться! – но слухи, сплетни… сказки… Из любой вроде бы ерунды можно выудить немножко правды. Если, конечно, тебе очень приспичит. Хугедею, например, как раз приспичило и того, что он навыуживал, вполне хватило, чтоб сделать правильные выводы. Его пленник, принимая свой человеческий облик, не возражал против лечения, которое ему прописал Хугедей. А мог бы – если бы Охотник что-то делал не так. Чего-чего, а ума и характера парню хватало – Хугедей не сомневался в этом. Все-таки Хозяин… Тем удивительнее было это падение в безумную тварь. Что-то тут не сходилось. В сказках бродили только два варианта, почему с Безликими могло случится такое. Первый – обжорство и леность.