Холодно. Мороз. Хугедей сидел неподвижно. Это было трудно. На морозе. Но охотник был терпелив. Он привык ждать свою дичь. Неторопливо текли мысли о том, что поймать добычу – желательно в целости и сохранности – гораздо труднее, чем подкараулить и убить; или, допустим, ставить силки и капканы – знай проверяй их раз в несколько дней – и не важно, живой или мертвый зверь будет поджидать тебя… Охота Хугедея была сродни скорее рыбной ловле. Да и та без крючка или остроги – только мягкой сетью – чтоб свести возможные повреждения к самой малости.
Дичью Хугедея были Дикие Псы. Выследить, подкараулить, поймать подрослого щенка. Определить к чему он больше годен, натаскать. Очень соблазнительно было ловить целыми выводками, еще молочных. Но это редко удавалось. Таких обычно стерегла мать. Взрослая. Дикая. Неприрученная. Умная и хитрая.
Добром с такой не сладишь, обмануть вряд ли удастся, а убивать Хугедей не любил – не за тем ходил в Лес. Да и чего ради лишаться производительницы? Хотя малыши ценились раза в полтора дороже тех, которых натаскивал Охотник.
Хватало любителей, которые пытались сами вырастить себе пса… Почти все такие щенки потом возвращались к Хугедею, чтоб довел до ума. Редко у кого хватало толку, сил, терпенья и ума, чтоб вырастить настоящего боевого или охотничьего пса из сосунка. Хугедей никогда не спорил и не давал советов, продавая свой товар, но в глубине души насмешливо сочувствовал неумехам и гордился своим особым даром.
Не то что бы в Долинах не держали обычных домашних собак. Держали, и многие. Но, в основном, для детишек – играться. Для серьезного дела нужен был серьезный характер. И, если человек уважал себя и свое дело, он брал в дом не плюшевую игрушку, забаву, он брал Дикого Пса. Того, который родился в Лесу, и которого Лес наградил звериной чуткостью, умом и ловкостью и – если такой звереныш попадал к человеку – осознанной преданностью, вовсе не похожей на дежурную покладистость домашних собак.