Баррей поймал старого приятеля сзади за шкирку и потянул к двери, прощаясь и расшаркиваясь на ходу. Выволок в полутемный тихий утренний коридор. Минуту изучал лицо Вика – красное от стыда, со слезами обиды и гнева. Сказал:
– А ну – пошли. Пошли-пошли. Ко мне. Ты мне все расскажешь. И подумаем, что дальше делать. Ха! Так вот почему Фалко всегда тебя рыком встречает!
– 5 —
– Вот с тех пор и болтался, как… По театрам, т-твою мать… по выставкам… по концертам… з-золотой мальчик… А ночью – по кабакам. Промотал почти все… остались так, поскребышки… Я ведь не такой был!.. Правда… Ты же помнишь, после выпуска – мы ж когда разъезжались – хотели больших… великих дел! Т-твою мать… И вы все – стали!.. Вы – значите. Я – нет… Болтаюсь, как… я говорил? говорил… Сам не знаю – что надо? Я пытался… да, преподавать… и еще… кое-что. Архивы, да… А потом – тоска… опять не то. Потом – компания… С ними было весело… И пьяно… Как в тумане… Это уж совсем недавно… Не знаю, что было бы… Но мы как-то завалились к Лисе. Случайно. Потянуло на интел-л-лектуальную диковинку… т-твою мать! Ту компанию я бросил. Сначала – смотрел. Я к тому времени уже почти по нулям… А сеанс у Лисы – знаешь сколько стоит?.. Не знаешь… Ты – ва-а-сче везунчик… Я ей клиентов богатеньких… водил. Потому и мог оставаться… Она не гнала… Потом наскреб деньжат… И сыграл… Лучше б я… с той компашкой… шею в канаве свернул.., в грязной луже захлебнулся…, загнулся однажды с перепою… Это не просто невезуха была… это… как ты там любил трепаться? Дзаянчи, вот! Мне вообще не светит. Ничего. Нигде. Никогда. Я это у Лисички и по-онял… Даже – са-мо-у-бить-ся не смогу. Не получится. Пробовал… Или сам трусил… или кто-то являлся в последний момент… и мешал. Вот. А теперь – ты приехал… Эх, позорище… Я бы попросился с тобой… У тебя, небось, дело. Важное. Но-о… Зачем тебе такое… я? Ни зачем. Правильно…
Полупьяный Вик оперся локтями о стол, запустил пальцы в свою шевелюру, зажмурился, мотая головой. Лицо у него было красным – то ли от вина, то ли от стыда. То ли от сочетания того и другого…