выгодней сотрудничать, чем ссориться.
— Надеюсь, что так.
— Но есть истина, которую, я полагаю, вы должны усвоить для вашего же
блага.
Он умолк и выжидал, пока не стало очевидно, что надо задать ему вопрос:
— И что же это?
— Не верьте никому. Девушка останется в отдельной комнате.
Я бросился на него, и тут охранник ударил меня в лицо прикладом своего
карабина. На такое я не Ч рассчитывал. Мои зубы клацнули, челюсть пронзила
боль, перед глазами вспыхнули звезды — разноцветные, с тысячью лучей, — и я
мешком рухнул на кровать.
Рот наполнился кровью. Я сплюнул на простыню. Пятно оказалось неожиданно
ярким.
— Усвоили урок? — спросил Морсфаген.
— Вы солгали.
— Ну, тогда мне кажется, что вы его усвоили.
— Все военные — это кастрированные уроды, которые не способны ничего
сделать с женщиной, а могут только избивать других.
— Придержите язык, — предупредил он.
— Бесполый ублюдок! — прошипел я.
— Ларри! — позвал он молодого солдата. Парень шагнул вперед, держа
карабин наготове. Морсфаген придвинулся ко мне.
Ларри сделал еще пару шагов, встал передо мной, поднял карабин над
головой — все это происходило медленно, как в балете, — и обрушил приклад на
мое левое плечо.
На этот раз я не увидел разлетающихся звезд, а только всеобъемлющую
бархатную тьму…
Я пришел в себя от запаха нашатыря и, закашлявшись, оттолкнул флакон, но
больше никакого сопротивления не оказал. Морсфаген укрепился во мнении, что
знает меня. Он ничего не заподозрил и считал мою ярость вполне естественной.
Меня провели по коридору, втолкнули в лифт, доставивший нас в студию, где
я изобразил им мертвеца. Очень убедительно, как мне сказал Морсфаген. Они
даже позволили мне пролить немного крови…
Днем фильм был уже готов. Его с нетерпением ждали в вещательных
компаниях, чтобы прокрутить этот репортаж в качестве поучения и развлечения
для добропорядочных граждан, коротавших вечер по домам.
Из студии мы направились в комнату Ребенка, где ничего не изменилось:
приглушенный свет, сбитые простыни, антисептики, запах болезни, тело мутанта
на кровати.
— Вы готовы? — спросил Морсфаген.
Я был не просто готов, я ждал этого, и ждал с нетерпением! Но, конечно
же, ничего не сказал. Сейчас я должен был казаться сломленным, мрачным и
покорным. Морсфагену, похоже, это доставило живейшее удовольствие.
Свет угас, магнитофоны завертелись. Ребенок дернулся в своей кровати, — я
наконец мог прикоснуться к божественности, которую искал всю жизнь…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЧЕЛОВЕК КАК БОГ…
Глава 1
Я коснулся сияния Его ментальной оболочки и вздрогнул от холодной мелодии
абсолютной власти.
Во мраке опустошенного сознания я проник через янтарную броню и
заскользил по ее бесконечному изгибу к горизонту, до которого было,
казалось, подать рукой. Через некоторое время я нашел слабое место в гладком
янтаре, увидел движущиеся тени в глубине — тени образов в Оно и Я. Взрезав
это пятно, я открыл его и соскользнул в разум Бога…
Представьте себе самое большое во Вселенной зеркало, протянувшееся на
миллион световых лет (какая разница, кто сотворил это чудо, нас интересует
только зеркало само по себе). В этом огромном стекле могут отражаться
бессчетные мириады образов, осколков и кусочков многоцветных ландшафтов и
людей, событий прошлого и будущего и даже то, что происходило до начала
всего. Еще представьте молот размером со звезду (и опять же нам дела нет до
того, кто выковал этот инструмент), который ударяет в самый центр этого
зеркала. И представьте себе разлетающиеся осколки посеребренного стекла,
которые падают, падают, падают на дно Сущего, до конца Времени, чтобы лежать
там в лужах черноты, сохраняя застывшие отражения.
Таков был ментальный ландшафт Ребенка на этот раз; он сильно отличался от
того, что я видел прежде. Это был разум сверхчеловеческих масштабов,
сломанный и почти бесполезный, разум Бога, сотворившего Землю, Галактику,
Вселенную и всех нас, Бога, который сотворил первые ДНК и РНК и положил
начало безумнейшему сну. И это было самое беспорядочное место, какое я
только видел, — беспорядочное и блистательное одновременно, дикое, странное,
пугающее больше, чем любой разум, виденный мною за все годы работы.
Я погружался в слой янтаря…
…через ледяные облака цвета свежепролитой крови…
…через чистый голубой