(«О любви»)… Потом Он спросил меня о любви. В тот миг то, о чем Он спрашивал, было для меня совершенно очевидным, но сейчас мне очень трудно это описать. Он хотел, чтобы я понял, что эта форма любви совершенно противоположна унижению других людей. Любил ли я окружающих, тех, кого я совсем не знал, и тех, чьи недостатки мне были слишком хорошо известны? Вот о чем Он меня спрашивал.
(«О знаниях»)… Да, Он упоминал и о том, какие знания я приобрел за свою жизнь… Форма знаний? Ну, понимаете, мне очень сложно это выразить. Это было понимание основных понятий, причин всего, базовых, универсальных принципов… того, на чем основана вся Вселенная… Он сказал мне, что «там» это тоже очень важно…
Ниже я привожу еще один фрагмент рассказа тридцатилетней домохозяйки, у которой в результате послеоперационных осложнений остановилось сердце.
(«О любви») … Он показал мне всё, что я сделала, а потом спросил, довольна ли я своей жизнью… Особенно его интересовала любовь. Какая? Он имел в виду ту любовь, которая заставляет нас беспокоиться о ближнем – сыт ли он, одет ли, и чем ему можно помочь.
(«О знаниях»)… Имелись в виду те знания, которые глубже обычных познаний… которые относятся, скорее, к душе… я бы сказала – мудрость…
В статье Берлина Клинкенборга «На краю вечности» (Журнал «Лайф», 1992) описывается, как женщина Кларк Шарп в клинической смерти также испытала присутствие Света: «Он был абсолютно живым, живым в более глубоком смысле, чем мы воспринимаем живое. Он был таким ярким, каким не бывает Солнце, однако он не слепил мне глаза. Он заполонил собой всё, и я была в центре этого. Этот свет весь был любовью, там не было ничего, кроме любви величайшей силы. И я общалась с этим светом, я понимала всё, что мне говорили. Я узнала, что есть жизнь, и почему мы рождены, и универсальные виды знания. Глубина, но в ней была простота. Словно я это знала, но позабыла. Это были небеса и больше, чем экстаз. Это было воссоединение высшего порядка».