Пока шёл, вдруг вспомнил: моя правая ладонь уже не совсем грязная.
«Кажется, я вытер это о его шею… Видимо, в любой неприятной ситуации можно найти и свои плюсы. Даже не знаю, кому из нас сейчас хуже…»
Спустя какое-то время я дошёл до дома без приключений. Я не знал, который час, но понимал, что поздно, и, возможно, матушка уже спит. Не хотел шуметь, поэтому аккуратно и медленно повернул ручку двери.
«Только не скрипи… Ой, открыто. Думал, придётся искать ключи… если я их, конечно, не выронил вместе с мобилой».
Я тихо вошёл, закрыл за собой дверь, стараясь не издавать ни звука. Но не успел повернуться, как матушка ударила меня кухонным полотенцем по спине. Я рефлекторно дёрнулся, сделав виноватое лицо, будто жёстко накосячил.
– Эсхил, ты где был?! Я вся на иголках! Не спала, переживала! Нельзя было хотя бы эсэмэску отправить, что ты с друзьями будешь?! Ну почему я должна переживать за тебя?! – продолжала бить меня полотенцем, даже когда я повернулся к ней лицом и закрывал его руками, как боксёр на ринге.
– Матушка, я всё объясню! – старался уворачиваться и отступал в ванную комнату.
– Эсхил! Скажи мне честно, ты что-то употребляешь?! – она перестала бить и, чуть ли не со слезами на глазах, завела этот странный разговор.
– Неет, матушка, ничего я не употребляю… – дошёл до раковины и смотрел на руки, пытаясь понять, в чём они были испачканы. Но, как ни странно, оказалось, что это вовсе не то, о чём я думал всю дорогу.
– Эсхил, от тебя несёт алкоголем. Ты пил? Тебя со вчерашнего утра не было, и ночью явился. Что с тобой происходит? – подошла ко мне, смотря прямо в глаза.
– Я не пил, честно. Матушка, посмотри на мои ладони, в чём они могли быть?
Матушка отказалась смотреть, отвернулась и ушла вытирать слёзы. Её уход не помог мне разобраться. Ведь я видел на руках странные кляксы, напоминающие тягучую массу фиолетового цвета.
«Может, чернила или краска? А разве оно не должно было высохнуть за такой промежуток и на холоде?»