В первые шесть месяцев Дневника (со 2 февраля по 4 июля) Игнатий часто отмечает, какую мессу он совершил (позже он перестает это делать); из 116 указаний такого рода мы находим 30 на мессу Троице, 20 – на мессу Имени Иисуса или другую мессу в честь Христа, 9 – на мессу Святому Духу, 16 – Пресвятой Деве.↩︎
Когда в Своих заметках св. Игнатий говорит об Иисусе, контекст ясно показывает, что речь идет о человеческой природе Христа; именно она выше явилась ему «у ног Пресвятой Троицы».↩︎
Рассматривать здесь вопрос о том, какому богословскому объяснению в рамках той или иной богословской системы, рассматривающей «самобытность» (subsistances) в Троице, поддаются образы, описанные св. Игнатием – довольно-таки озадачивающие, в особенности образ Отца, выходящего или происходящего из Божественной Сущности, – было бы делом долгим и не слишком полезным. Как будет сказано ниже по поводу психологических особенностей этих видений, перед нами здесь, как кажется, не образные видения, в которых образы порождены прямым воздействием Бога на чувства святого, но видения умственные, где вспомогательные образные элементы – лишь продукт реакции, порожденной откликом чувств на прямое воздействие Бога на разум, или, лучше сказать, очень несовершенные попытки передать, что постигает разум под влиянием этого божественного воздействия. С этого момента ничто уже не мешает чертам чисто человеческого происхождения, несовершенным или даже не столь неукоснительно точным, проникать в эти образы и в данном случае тем легче, что, вопреки серьезности своего обучения в Париже, Игнатий не был профессиональным богословом.↩︎
12 февраля (с. 92, примечание, отрывок был затем вычеркнут) он прервал благодарственную молитву, обращенную к Троице, чтобы встать и заставить людей прекратить шум, который раздавался в соседней комнате и мешал ему.↩︎