Он дёргает меня за цепь, и мир вокруг начинает вертеться вокруг меня. Половине лица стало холодно, и тупая боль стала разливаться по телу, нарастая с каждым ударом сердца.
Ошейник медленно тянут назад, или в бок, а может вперёд? Не могу понять. Открыв глаза, я вижу у своего лица ботинки с металлическими носами. Они раскачиваются перед глазами, но стоят на месте. Магия в моих руках пытается быть ровной, но я чувствую, как сила извивается и закручивается в тугой узел, который с каждой секундой всë труднее распутать. Тошнота подкатывает, словно комок в горле, а по спине пробегает голодный пот. Звон в ушах нарастает, превращаясь в оглушительный гул.
Привстав с пола на локтях, глаза медленно останавливаются, и я наконец-то могу рассмотреть руки присевшего предо мной охранника. На правой руке у него всего два пальца – указательный и большой.
– Вы, целители, любите работать на количество. Спасти как можно больше, остановить кровь, залечить раны, но вас не волнует, что будет с человеком дальше, после вашего лечения, – остатки правой руки сжали цепь в порыве воспоминаний, словно это я виновата в его недуге.
– Ооох, молодец, воин… Что, справился с оголодавшей целительницей, которая только и делает, что всеми силами спасает жизни твоего народа? Увидел во мне достойного соперника? Настолько слабым считаешь себя или хочешь доказать себе, что ты ещё можешь справиться хоть с кем-то? Герой, – мой голос хриплый и слабый, а язык еле передвигается, но в последнее слово я вложила всë своë презрение.
– Тебе следует отрезать язык, пленница, – он достаёт нож левой рукой и упирает его мне в руку, грозясь надавить.
– Меня зовут Кь’Яра, а не пленница, – мой плевок попадает ему ровно в глаз, что вызывает у меня волну смеха.
Солома в камере сырая и пахнет плесенью, но это не важно, ведь спустя целую вечность я смогу спать невообразимо долго, пусть и без еды. Ошейник и кандалы наконец-то сняли и, истёртая до мяса кожа, наконец-то смогла полностью исцелиться под действием моей магии.