Введение

1. Две эпохи в восприятии диалога

Историко-философская рецепция диалога «Парменид» претерпела поистине удивительные превратности. В Античности и вплоть до конца Средневековья, а в новейшее время – подчас и вовсе – его почитали как своего рода философическое евангелие, содержащее глубочайшие онтологические и теологические истины. Лишь в относительно недавний период трезвое аналитическое суждение стало приходить на смену прежней, почти сакрализирующей вере.

Эпоха сакрализации: «Парменид» как теологический трактат

В основе этого восприятия лежало убеждение, что гипотезы, разбираемые во второй части диалога, представляют собой не логические упражнения, а систематическое раскрытие структуры божественного и космического бытия. Античные неоплатоники видели в «Пармениде» прямое изложение теологии, считая его вершиной платоновской мысли, где диалектика становится путем богопознания.

Неоплатоническая интерпретация: Иерархия божественных начал.

Для таких мыслителей, как Плотин и, в особенности, Прокл, восемь (или девять) гипотез диалога представляли собой строгую онтологическую и теологическую иерархию.

Первая гипотеза (137с-142а): Единое как сверхсущее Божество

Оригинал (142а):

Οὐκ ἄρα ὄνομά ἐστιν αὐτῷ οὐδὲ λόγος, οὐδὲ τις αἴσθησις αὐτοῦ οὐδὲ γνῶσις. – Οὐκ ἔοικεν. – Ἔστι δὲ οὕτως ἢ οὐχ οὕτως αὐτῷ εἶναι πρὸς ἑαυτό τε καὶ πρὸς τἆλλα; – Τί μήν;

Адаптированный перевод:

«Следовательно, для него [Единого] нет ни имени, ни слова, ни какого-либо ощущения его, ни знания. – Похоже, что нет. – Можем ли мы тогда сказать, что оно каким-то образом существует по отношению к себе самому и к иному? – Разумеется, нет».