Аргументы Шлейермахера выглядят убедительно:
1. Нарушение смысловых границ: Только завершение первой книги знаменует конец вводной части (пролога), и лишь начало десятой книги открывает заключительный аккорд всего произведения. Из десяти книг лишь окончание четвертой (определение добродетелей в государстве и душе) и седьмой (завершение аллегории Пещеры) совпадают с содержательными рубежами. Остальные книги обрываются на середине рассуждений, что разрушает их внутреннюю целостность.
2. Гипотеза о происхождении: Поскольку объем книг приблизительно равен, Шлейермахер предполагает, что деление было проведено постфактум, исходя не из логики аргументации, а из чисто технических соображений – для удобства переписчиков и составления каталогов. Такой подход, ориентированный на физический объем свитка, а не на смысловое единство, действительно недостоен платоновского гения, тщательно выстраивавшего диалог как живой организм.
Этот критический взгляд заставляет нас быть особенно внимательными к истинным, содержательным рубежам текста. Наше исследование должно руководствоваться не произвольными границами книг, а внутренней диалектикой беседы, где переходы от одной крупной темы к другой совершаются плавно и художественно оправданно, как того требует природа диалогической формы.
Такой подход не противоречит, а, напротив, помогает увидеть произведение как единый и законченный философский организм. Ярчайшим подтверждением правоты Шлейермахера служит начало второй книги. Фраза Главкона: «Сказав это, я думал, что на этом речь закончена. Но, как видно, это было лишь вступление (προοίμιον)» (357a) – недвусмысленно указывает на то, что вся первая книга воспринималась самими участниками диалога как пролог, подготовительная стадия к основному исследованию.