Поэтому Сократ прежде всего учит, что должностные лица, власти которых их подданные обязаны только повиноваться, могут сбиться с пути и приказывать то, что вредно для них самих, и тогда нет ничего более справедливого, чем τό τού κρείττονος ξυμφέρον, чем τό μή ξυμφέρον. Фрасимах избегает этой необходимости рассуждать таким образом, что говорит, что ни один чиновник, если он действительно чиновник, не подвержен ошибкам. Поэтому Сократ, следуя тому же определению истинных магистратов, в конце концов доводит дело до того, что все магистраты и председатели государств, в той мере, в какой они являются магистратами и председателями, доказывают, что они заботятся не о своих собственных интересах, а об интересах своих подданных, стр. 339—342, Э. Когда речь была доведена до этого места и всем стало ясно, что рассуждения о том, что правильно, перешли в противоположные, Фрасимах больше не отвечал и сказал: «Скажи мне, о Сократ, есть ли у тебя кормилица? Когда он спрашивает Сократа, почему тот не отвечает, а ищет эти вещи, тот отвечает, что это потому, что он не замечает κορυ-ζώντα и не заботится о тех, кто в ней нуждается, поскольку не признает ни стада, ни пастуха. Поэтому он сравнивает тех, кто управляет государствами, с пастухами стад, утверждая, что они не заботятся о том, что лучше для стада, но имеют его в сердце, и приводит ту же причину для ходатайства перед многими подданными и князьями государств. Ибо справедливость – это действительно благо других, и поэтому праведники готовят себе невыгоду, а неправедным и правителям служат на пользу. Что справедливый всегда уступает несправедливому, и это очень легко понять, рассмотрев величайшую несправедливость, которая делает несправедливого самым блаженным, а самого несчастного, с которым поступают несправедливо и который не хочет поступать несправедливо, – εἲναι δέ τούτο τήν τυραννίδα. Это мнение Сократ настолько отвергает, что Фрасимах учит, что оно с ним не согласуется. Ибо все начальствующие, если они начальствуют, смотрят не на свою выгоду, а на выгоду своих подданных. По этой причине для тех, кто должен управлять государствами, должна быть награда – либо деньги, либо почести, либо наказание, если кто-то не хочет управлять». Тогда Главкон отрицает, что понимает, что наказание, о котором говорит Сократ, должно быть вместо награды; поэтому, говорит Сократ, человек не знает, как награждают лучших, когда они правят. Ибо позорно говорить и быть любителем чести или денег. По этой причине ни Грааль денег не стремится повелевать добром, ни Грааль чести, ибо они не хотят называться наемниками, которые открыто требуют платы милостью правительства, а тайно сами считаются ворами правительства; ни даже милость чести, ибо они не стремятся к чести. Но для них необходимо присутствие необходимости и наказания, если они хотят править. Поэтому считается позорным обращаться к власти добровольно, не дожидаясь необходимости. Но самое суровое из всех наказаний – быть подвластным беднякам, если не будешь повелевать сам: как страшно показаться повелевающим добрым, когда они повелевают. Тогда пусть они обращаются к правительству не так, как если бы стремились к чему-то хорошему, и не так, как если бы это принесло им пользу, но так, как если бы они хотели чего-то необходимого, и не потому, что у них есть кто-то, с кем они могли бы сравнить себя в лучшем или подобном. Если бы он стал городом добрых людей, то с не меньшим рвением желали бы, чтобы никто не управлял, чем теперь управляют, и тогда стало бы ясно, что на самом деле истинный правитель по природе своей смотрит не на свою выгоду, а на своих подданных; как бы он мог иметь свои дела и советоваться с другими, ἐπεὶ κινδυνεύει πόλις ἀνδρῶν ἀγαθῶν εἰ γένοιτο, περιμάχητον ἂν εἶναι τὸ μὴ ἄρχειν ὥσπερ νυνὶ τὸ ἄρχειν, καὶ ἐνταῦθ᾽ ἂν καταφανὲς γενέσθαι ὅτι τῷ ὄντι ἀληθινὸς ἄρχων οὐ πέφυκε τὸ αὑτῷ συμφέρον σκοπεῖσθαι ἀλλὰ τὸ τῷ ἀρχομένῳ: ὥστε πᾶς ἂν ὁ γιγνώσκων τὸ ὠφελεῖσθαι μᾶλλον ἕλοιτο ὑπ᾽ ἄλλου ἢ ἄλλον ὠφελῶν πράγματα ἔχειν. P. 347, D. Ср. кн. VII, ρ. 520, C. sq.