Именно в этот момент кульминации диалога происходит символически значимый уход Кефала: «ἐπειδὴ ταῦτα ἀκούσας, “Ἄπιτε”, φησίν, “ὦ Σώκρατες, ἐπὶ τὰ ἱερὰ ὡς ἐγώ”» («Выслушав это, он сказал: “Ступайте, Сократ, а я к жертвоприношениям”»). Этот уход – не просто смена действующих лиц, а мощный философский жест. Кефал, представитель старшего порядка, уступает место своим сыновьям, Полемарху и Фрасимаху, с которыми и развернется основная дискуссия. Его отход к жертвоприношениям символизирует переход от традиционной морали, основанной на ритуале, авторитете и обычае (то, что греки называли «номос»), к рациональному философскому поиску универсального определения справедливости («логос»). Кефал исполняет свой религиозный долг, оставляя сыновей и Сократа разбираться с абстрактными понятиями. Таким образом, сцена выполняет двойную функцию: она вводит исходную, «досократическую» точку зрения на справедливость и тут же демонстрирует ее несостоятельность перед лицом критического разума.
Этот тщательно выстроенный философский пролог, где в неявном виде уже присутствует вся программа будущего исследования, мастерски избегает схематизма. Переход от конкретного опыта Кефала к абстрактному определению справедливости происходит не скачком, а через серию все более углубляющихся дискуссий, и его структура становится особенно ясна при обращении к тому, как Платон сам резюмирует содержание «Государства» в диалоге «Тимей». Очевидно, что среди исследователей существуют значительные разногласия относительно композиции и содержания книг «Государства», но поскольку лучшим истолкователем его собственных речений является он сам, ключ к пониманию архитектоники диалога лежит в его собственных словах. В начале «Тимея» Сократ напоминает собеседникам суть вчерашней беседы: «θέ που τῶν ὑπ’ ἐμοῦ ῥηθέντων λόγων περί πολιτείας ἦν τὸ κεφάλαιον, οἵα τε καὶ ἐξ οἵων ἀνδρῶν ἀρίστη κατεφαίνετ’ ἄν μοι γενέσθαι» («Главный смысл нашего вчерашнего разговора о государстве был таков: каким оно мне представляется наилучшим и из каких людей должно состоять», Tim. 17c). Далее, на вопрос, не упущено ли что-то, Тимей отвечает: «Οὐδαμῶς, ἀλλ’ αὐτά ταῦτα ἦν τὰ λεχθέντα, ὦ Σώκρατες» («Никоим образом, но сказано было именно это, Сократ», Tim. 19a). Эти слова не могут и не должны пониматься иначе: Платон через уста Сократа указывает, что квинтэссенцией проекта идеального государства является не детальное описание его институтов, а именно качество людей, его составляющих. Слова Сократа: «ἐξ οἵων ἀνδρῶν ἀρίστη κατεφαίνετ’ ἄν μοι γενέσθαι» отсылают не только к справедливости и идее блага, которые служат не столько частями государства, сколько его фундаментом, но и ко всем установлениям, признанным наилучшими, поскольку они направлены на формирование определенного человеческого типа. Эта мысль о первостепенной важности качества правителей и воспитания (παιδεία) является стержневой для всего проекта, что находит развитие и в других диалогах, например, в «Законах».