Рис. 2. Раскручивающаяся спираль решения диалектического противоречия мифа, сказки, или художественного произведения
Формула (5) читается следующим образом. Если антагонист A своими действиями нарушает начальное равновесие сил, то положительный герой Г обратными действиями восстанавливает равновесие. При этом результат разрешения диалектического противоречия может быть двоякого рода. Во-первых, отношение У2(A, A) может означать, что антагонист A наносит самому себе какой–либо (физический, моральный) ущерб или уничтожается в прямом смысле. Во-вторых, учитывая комплементарность формул У2(A, А) и У2(Г, Г), это же отношение может означать, что действия положительного героя Г оказались успешными и принесли ему определенный вид выгоды. Какой из данных результатов следует принять во внимание в первую очередь – зависит от содержания анализируемого нарратива.
4. Диалектический анализ мифов и волшебных сказок, басен и рассказов
Ниже приводится краткий и построенный по однотипному шаблону анализ диалектического содержания трех древнегреческих мифов, пяти сказок А. С. Пушкина, трех басен И. А. Крылова и одного рассказа А. П. Чехова. Это сделано с целью демонстрации широких объяснительных возможностей формулы (5). Обозначения героев, виды диалектического противоречия, ущерба и приобретенного блага, входящие в формулу (5), варьируются в зависимости от конкретного сюжета рассматриваемого нарратива. Сама формула остается во всех случаях его инвариантной частью.
Миф о царе Мидасе
Сюжет мифа. Мидас, царь Фригии, славился своим богатством. Однажды ему удалось напоить заблудившегося Силена – любимого демона плодородия бога Диониса и увести его в свой дворец. Силен рассказал Мидасу о существовании неведомой земли, населенной крупными животными и людьми–великанами. Эти люди построили много городов и жили в золотых домах с золотой мебелью. Мидас загорелся желанием жить в золотом доме. В награду за спасение Силена Дионис обещал исполнить любое желание Мидаса. Долго не раздумывая, Мидас попросил, чтобы все, к чему он прикоснется, становилось золотым. Недолгой была радость Мидаса, так как в золото превращались также пища и вода. Чтобы не умереть от голода и жажды, Мидас был вынужден просить Диониса забрать свой дар.
Анализ. Основу сюжета составляет возникновение и разрешение противоречия, свойственного стремлению к безраздельному господству. Поскольку золото является символом власти, то обладание им равносильно обладанию всем. Пока Мидас был обыкновенным царем, он господствовал над золотом. Ситуация изменилась на обратную, когда Дионис исполнил желание Мидаса. Теперь золото стало господствовать над Мидасом. Синтез этих двух отношений порождает главный результат мифа: Мидас становится жертвой своей неуемной алчности и чуть не погибает от голода и жажды.
Пусть М обозначает Мидаса, З – золото, В(М, З) – власть Мидаса над золотом, П(З, М) – подчинение золота Мидасу, В(З, М) – власть золота над Мидасом.
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений В(М, З) : П(З, М), конечная ситуация возникает тогда, когда Дионис выполняет просьбу Мидаса, т. е. когда отношение П(З, М) инвертируется в отношение В(З, М). Синтез обоих отношений порождает новое отношение В2(М, М), которое буквально означает, что Мидас становится жертвой своего собственного стремления к абсолютной власти.
Диалектическая структура мифа имеет следующий вид:
В(М, З) : П(З, М) В(З, М) : В2(М, М).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный желанием Мидаса господствовать над золотом, значительно меньше ущерба, причиненного Мидасом в результате неумеренной жадности к золоту самому себе. В самом деле, до возникновения противоречия золото удовлетворяло потребности Мидаса как человека и как царя, а после его разрешения едва не стало причиной его гибели. Следовательно, если в начале мифа Мидас еще верит во всесильность золота, то после его разрешения у него такой веры уже нет, хотя он обладал возможностью владеть золотом в неограниченном количестве. Иными словами, стремление к абсолютной власти всегда заканчивается для его субъекта если не физической гибелью, то моральным порабощением и соответствующим прозрением.
Миф о Тиресии
Сюжет мифа. Тиресий, сын нимфы Харикло, случайно увидел Афину обнаженной во время купания, что категорически запрещалось смертным. В наказание Афина вырвала Тиресию глаза. Будучи подругой Афины, мать Тиресия попросила у богини прощения за неумышленный поступок сына. Афина сжалилась над Тиресием и возместила потерю зрения способностью понимать волю богов, голоса птиц и зверей, видеть грядущее. Так Тиресий стал одним из самых известных прорицателей.
Анализ. Основу сюжета составляет возникновение и разрешение противоречия, свойственного несправедливому наказанию. Проступок Тиресия был неумышленным. Поэтому понесенное им наказание оказалось чрезмерным. Просьба матери пробуждает у Афины чувство вины перед Тиресием за чересчур суровое наказание. Взаимная вина Тиресия и Афины друг перед другом освобождает их обоих от этого чувства и компенсирует первому потерю физического зрения (приблизив его к богам).
Пусть Т обозначает Тиресия, А – Афину, В(Т, А) – вину Тересия перед Афиной, У(А, Т) – ущерб, нанесенный Тиресием Афине, В(А, Т) – вину Афины перед Тиресием, В2(Т, Т) – освобождение Тиресия от чувства вины.
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений В(Т, А) : У(А, Т). Конечная ситуация возникает после разговора матери Тиресия с Афиной. Так как Афина соглашается удовлетворить просьбу матери, то отношение У(А, Т) инвертируется в отношение В(А, Т). Синтез отношений В(Т, А) и В(А, Т) порождает отношение В2(Т, Т), которое буквально означает, что вина Тиресия перед Афиной нейтрализуется виной Афины перед Тиресием.
Диалектическая структура мифа, следовательно, такова:
В(Т, А) : У(А, Т) В(А, Т) : В2(Т, Т).
Полученная формула читается: нечаянная вина Тиресия перед Афиной компенсируется обратной виной Афины перед Тересием со значительной выгодой для него. В самом деле, в начале мифа Тиресий обладает обычным зрением, свойственным каждому человеку. Но человеческое зрение не помогло Тиресию избежать неприятного инцидента с Афиной. Зрение, которым наградила его Афина после просьбы матери, приравняло его к богам.
Миф об Эдипе
Сюжет мифа. Фиванскому царю Лаю была предсказана Аполлоном смерть от руки собственного сына. Пытаясь избежать такого наказания, Лай приказывает своей жене Иокасте избавиться от новорожденного, предварительно проколов ему сухожилия у лодыжек. Однако мальчик остался жив и попал к бездетному царю Полибу, который назвал его Эдипом (букв. «с опухшими ногами»). Эдип случайно узнает, что он приемный сын и пытается узнать о своих настоящих родителях. Дельфийский оракул вместо ответа сообщает Эдипу, что тот должен убить своего отца и жениться на своей матери. В ужасе Эдип покидает приемных родителей, чтобы попытать счастья на чужбине. Однако предсказание сбывается. В случайной ссоре Эдип убивает своего отца, не подозревая об этом. Освободив Фивы от Сфинкса, становится их царем и женится на своей матери, также не подозревая об этом. У них рождаются два сына и две дочери. Двадцать лет царствовал Эдип в Фивах, пока на город не обрушились различные несчастья. Дельфийский оракул называет причину несчастий – убийца Лая живет в Фивах. Эдип проводит расследование и устанавливает, что он – убийца. Иокаста, узнав, кто был ее мужем последние двадцать лет, кончает жизнь самоубийством. Эдип выкалывает себе глаза и через некоторое время покидает Фивы с любимой дочерью Антигоной в поисках лучшей доли. Сыновья Эдипа остаются в Фивах в надежде занять царский трон. Эдип проклинает сыновей и предрекает им гибель в междоусобной войне. Эдип также предвидит, что в будущей войне афинян с фиванцами победа окажется на той стороне, на чьей земле он найдет последнее прибежище. На земле Афин Эдип заканчивает свой жизненный путь. Оба его предсказания сбываются.
Анализ. Основу сюжета составляет возникновение и разрешение противоречия, свойственного способности человека предвидеть свою судьбу. Человеку только кажется, что он способен предвидеть свою судьбу и управлять ею. На самом деле его собственная судьба всегда скрыта от него. Эдип не смог, хотя и пытался, избежать ни одного из предсказанных ему роковых поступков – отцеубийства и женитьбы на матери. Только отказавшись от человеческой самонадеянности и его опоры – физического зрения, Эдип достигает высшей (божественной) способности познания – он понимает, что и почему с ним произошло, а также начинает предвидеть судьбы других людей.
Пусть Э обозначает Эдипа, С – его судьбу, СЛ(Э, С) – слепоту Эдипа в отношении к своей судьбе, З(С, Э) – зрячесть судьбы в отношении Эдипа, СЛ(С, Э) – слепоту судьбы в отношении Эдипа, СЛ2 (Э, Э) – прозрение (слепоту слепоты) Эдипа.
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений СЛ(Э, С) : З(С, Э), говорящей о невозможности обмануть судьбу, с одной стороны, и слепоте человеческих усилий сделать это – с другой. Противоречие достигает апогея в тот момент, когда Эдип в ходе расследования узнает правду, и переходит в стадию разрешения, когда Эдип лишает себя зрения. Отношение З(С, Э) инвертируется в отношение СЛ(С, Э), так как Эдип прозревает и начинает предвидеть свою судьбу и судьбу других людей. Синтез отношений СЛ(Э, С) и СЛ(С, Э) порождает отношение СЛ2 (Э, Э), которое буквально означает божественное прозрение Эдипа – уничтожение Эдипом собственной слепоты в отношении своей судьбы. Конечная ситуация характеризуется пропорцией отношений СЛ(Э, С) : СЛ2(Э, Э).
Диалектическая структура мифа имеет следующий вид:
СЛ(Э, С) : З(С, Э) СЛ(С, Э) : СЛ2 (Э, Э).
Формула читается: физическая слепота Эдипа в отношении своей судьбы компенсируется в результате приобретения им дара божественного зрения со значительной выгодой для него. Подтверждением этому служит спиралевидный характер разрешения противоречия. Как и в мифе о Тиресии он проявляется в качественной трансформации понятий «видеть» и «понимать». В начале мифа – это обычные человеческие способности, в конце мифа – божественные.
Сказка о рыбаке и рыбке (А. С. Пушкин)
Сюжет сказки. Случайно пойманная стариком золотая рыбка просит вернуть ей свободу и обещает дорогой откуп. По мнению старика, случившееся настолько выходит за рамки обычной человеческой жизни – поймана не простая, а золотая рыбка, владычица синего моря, что он отказывается от вознаграждения и отпускает рыбку в море. По-другому оценивает происшедшее старуха (жена старика). С ее точки зрения, услуга, оказанная стариком рыбке, должна быть оплачена, и она последовательно требует от рыбки в качестве откупа новое корыто, новую избу, звание дворянки, царицы и морской владычицы. Первые четыре требования старухи удовлетворяются, пятое – нет. Более того, оно не просто не выполняется, а лишает старуху всех прежних приобретений, т. е. возвращает ее к землянке и разбитому корыту.
Анализ. Основу сюжета сказки составляет возникновение, развитие и разрешение диалектического противоречия между благодарностью и щедростью того, кому оказана услуга, и корыстным использованием этих качеств тем, кто ее оказал. Субъектами противоречия являются соответственно рыбка и старуха. Старик введен в сказку лишь для объяснения, каким образом старуха получила право на требование вознаграждения от рыбки. Рыбка приобретает в этом противоречии качество «благодарность и щедрость к тому, кто вернул свободу», а старуха – качество «неблагодарность и жадность к тому, кто получил свободу и должен за нее заплатить».
Отношение старухи к рыбке диктуется исключительно жаждой наживы, власти. Обратное отношение рыбки к старухе обусловлено желанием отблагодарить за возвращенную свободу. Развитие противоречия происходит в форме роста величин образующих его противоположных качеств. Жадность и неблагодарность старухи возрастают с каждым удовлетворенным требованием. Аналогично возрастают щедрость и благодарность рыбки. Пределом количественного роста величин противоположных качеств становится требование старухи сделать ее морской владычицей, а рыбку – ее постоянной служанкой. Смысл этого требования сводится к тому, что рыбка в качестве благодарности за свое освобождение должна пожертвовать своей же свободой. Но платой за свободу не может быть сама свобода. По этой причине рыбка отказывается удовлетворить последнее требование старухи, рыбка инвертирует свое качество «благодарность и щедрость к тому, кто вернул свободу» на противоположное качество «неблагодарность и жадность к тому, кто вернул свободу». Но как только такая инверсия происходит, рыбка и старуха оказываются в симметричных отношениях жадности и неблагодарности друг к другу. Такие отношения диалектически отрицают друг друга, а их достижение характеризует стадию разрешения диалектического противоречия.
Пусть С обозначает старуху, Р – рыбку, Ж(С,Р) – отношение жадности и неблагодарности старухи к рыбке, Б(Р,С) – отношение благодарности и щедрости рыбки к старухе, Ж(Р,С) – отношение жадности и неблагодарности рыбки к старухе.
Начальная ситуация, т. е. возникновение и развитие противоречия, задается пропорцией отношений Ж(С, Р) : Б(Р, С).
Конечная ситуация, т. е. разрешение противоречия, возникает в тот момент, когда отношение Б(Р,С) трансформируется в отношение Ж(Р, С). Синтез отношений Ж(С, Р) и Ж(Р, С) порождает отношение Ж2 (С, С), которое представляет главный результат разрешения противоречия. Ж2 (С, С) буквально означает: старуха становится жертвой своей собственной жадности. В более широком контексте этот результат означает, что всякая жадность и неблагодарность уничтожается ими же самими порожденными и на себя направленными жадностью и неблагодарностью. Следовательно, конечная ситуация задается пропорцией отношений Ж(Р, С) : Ж2 (С, С).
Диалектическая структура рассматриваемой сказки имеет следующий вид:
Ж(С, Р) : Б(Р, С) Ж(Р, С) : Ж2 (С, С).
Приведенная формула читается так: ущерб, нанесенный рыбке жадностью и неблагодарностью старухи, с лихвой компенсируется ущербом, нанесенным старухой самой себе. Что подтверждается спиралевидным характером развития противоречия: жадность и неблагодарность старухи к рыбке отрицаются жадностью и неблагодарностью рыбки к старухе и синтезируются в жадности и неблагодарности старухи по отношению к самой себе. В сказке эта спираль выражена художественными средствами – как возвращение старухи в исходное состояние, к землянке и разбитому корыту, т. е. в состояние нищеты. Но эта нищета становится следствием самоуничтожения жадности и неблагодарности старухи, т. е. ее социального падения, и поэтому должна отличаться от нищеты как следствия обычной старости, с описания которой начинается сказка.
Сказка о попе и о работнике его Балде (А. С. Пушкин)
Сюжет сказки. Жадный и хитроватый поп заключает с Балдой договор: за три щелчка по лбу Балда обязуется в течение года усердно выполнять обязанности повара, конюха и плотника. Надежды попа на то, что Балда не справится со своими обязанностями, не оправдываются. По совету попадьи поп поручает Балде рискованное для человека задание: собрать с чертей несуществующий оброк за три года. Черти устраивают Балде испытание, из которого он выходит победителем. Выполнив поручение попа, Балда требует расплаты. Поп получает три щелчка и теряет способность здраво говорить и мыслить.
Анализ. Сюжет сказки основан на двух однотипных противоречиях, одно из которых включено в другое как условие его разрешения. Общим является противоречие между хозяином, пытающимся хитростью избавить себя от расплаты по договору, и работником, честно выполняющим свои обязанности и желающим получить установленную договором плату. Подчиненным является противоречие между соперниками, один из которых принципиально не может вести честную борьбу. Субъекты общего противоречия – поп и Балда с противоположными качествами соответственно «хитрый хозяин» и «честный работник». Субъекты подчиненного противоречия – нечистая сила (черти) и Балда с противоположными качествами соответственно «нечестный соперник» и «честный соперник».
Общее противоречие возникает в момент заключения договора, ибо уже тогда поп надеется, что Балда не сможет добросовестно выполнять свои многочисленные и трудоемкие обязанности. Фактически выполняемый перечень последних – повар, конюх, плотник и нянька – можно рассматривать как уровни количественного роста величин противоположностей этого противоречия. Вершиной этого роста становится поручение попа собрать с чертей оброк за три года и согласие Балды выполнить его: хитрость попа и честность Балды достигают своих максимумов. Но здесь же рождается новое противоречие, которое было названо подчиненным.
Никакого оброка попу черти в действительности платить не должны. Нечистая сила также известна своей хитростью и способностями, превосходящими физические возможности человека. Но Балда как добросовестный работник не может не выполнить данное ему поручение. Поэтому он сразу инвертирует свое качество «честный соперник» на противоположное качество «нечестный соперник» и тем самым переводит противоречие между собой и нечистой силой в стадию разрешения в полном соответствии с ее привычками и особенностями. Хитрости и способности нечистой силы Балда противопоставляет хитрость и способность человека: не выиграв ни одного состязания, Балда тем не менее искусно создает видимость своих побед.
Выполненное Балдой последнее поручение делает неизбежным разрешение общего противоречия. Продемонстрированная Балдой хитрость в отношении нечистой силы автоматически распространяется и на попа как автора данного поручения. Это означает, что для Балды поп и черти стали частями одного общего функционального субъекта «хитрый хозяин». Поэтому, когда Балда противопоставляет хитрости чертей свою хитрость, он одновременно противопоставляет ее также хитрости попа. В результате поп и черти, с одной стороны, Балда – с другой, оказываются в симметричных отношениях друг к другу.
Пусть П обозначает попа, Б – Балду, Х(П, Б) – хитрость попа по отношению к Балде, Ч(Б, П) – честность Балды по отношению к попу, Х(Б, П) – хитрость Балды по отношению к попу и чертям.
Начальная ситуация задается пропорцией отношений Х(П, Б) : Ч(Б, П). Конечная ситуация возникает в тот момент, когда Балда, выполнив все поручения, инвертирует свое отношение к попу на обратное, т. е. на отношение Х(Б, П). Синтез отношений Х(П, Б) и Х(Б, П) порождает отношение Х2 (П, П), представляющее главный результат разрешения противоречия. Буквально Х2 (П, П) означает, что поп и его невольные помощники – черти стали жертвой собственной хитрости. В более широком контексте оно означает, что всякая хитрость уничтожается ею же самой порожденной и на себя направленной хитростью.
Диалектическая структура сказки имеет следующий вид:
Х(П, Б) : Ч(Б, П) Х(Б, П) : Х2 (П, П).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный попом Балде, перекрывается ущербом, причиненным попом самому себе. Действительно, в начале сказки поп показан человеком, лишенным способности здраво мыслить и говорить, т. е. критически оценивать ситуацию; но в конце сказки в результате собственной недальновидной хитрости и жадности поп лишается этой способности уже и физически.
Сказка о царе Салтане (А. С. Пушкин)
Сюжет сказки. Из трех сестер царь Салтан выбирает в жены ту, которая обещает ему родить сына-богатыря. Из зависти к сестре, ставшей царицей, две другие сестры и их мать клевещут на нее и пытаются уничтожить ее и родившегося царевича, бросив их в бочке в океан. Растущий не по дням, а по часам царевич сначала спасает себя и мать, затем заколдованную в лебедя девицу. Спасенная девица делает царевича князем большого города, помогает ему три раза тайно – в виде комара, мухи и шмеля – посетить отца Салтана, приобрести чудо-белку, чудо-богатырей и чудо-жену. Салтан, прослышав про необыкновенного князя и его чудеса, решается, наконец, посетить его. Встретившись с ним, Салтан узнает своих жену и сына. Тетки и бабка раскаиваются в своих поступках и, будучи наказаны еще ранее, отпускаются домой с миром.
Анализ. В основе сюжета лежит общее противоречие, порождаемое отношением «зависть». Его субъектами являются тетки и бабка царевича, с одной стороны, царевич и его мать – с другой. Первые приобретают противоположное качество «завистник», вторые – качество «жертва зависти».
Этапами количественного роста противоположностей общего противоречия являются попытки теток и бабки помешать воссоединению Салтана с его женой и сыном. Первая попытка заключалась в намерении физически уничтожить царевича и царицу; вторая – в намерении воспрепятствовать отъезду Салтана рассказом о чудо–белке; третья – помешать отъезду Салтана рассказом о чудо–богатырях; четвертая и последняя – задержать Салтана рассказом о чудо–царевне. Этим попыткам царевич противопоставил деятельность, направленную на уничтожение их последствий. Сначала он спасает себя и мать, затем свою будущую жену и становится князем большого города. Потом последовательно приобретает все чудеса света, способные привлечь Салтана к встрече с сыном и женой. Таким образом, царевич восстанавливает соответствующий своему званию образ жизни и, кроме того, нейтрализует все попытки завистниц помешать воссоединению с отцом.
Каждая указанная попытка теток и бабок заставить Салтана забыть о своем сыне и их нейтрализация царевичем с матерью должны рассматриваться как возникновение и разрешение противоречия, подчиненного общему противоречию сказки. По числу попыток можно говорить о четырех подчиненных противоречиях. Все они разрешаются по одной и той же схеме: зависти теток и бабки противопоставляется зависть царевича и царицы к теткам и бабке. В результате тетки и бабка наказывают себя, приобретая тот или иной вид уродства, а царевич, кроме чудес света, добивается устранения всех препятствий к встрече с отцом.
Пусть Ц обозначает царевича и его мать, Т – его теток и бабку, З(Т, Ц) – отношение зависти теток и бабки к царевичу и его матери, Ж(Ц, Т) – отношение «царевич является вместе со своей матерью жертвой зависти теток и бабки», З(Ц, Т) – отношение зависти царевича и его матери к теткам.
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений З(Т, Ц) : Ж(Ц, Т), конечная ситуация – пропорцией отношений З(Ц, Т) : З2 (Т, Т). Отношение З2 (Т, Т) появляется как синтез отношений З(Т, Ц) и З(Ц, Т) и буквально означает, что тетки и бабка стали жертвами своей собственной зависти. В более широком контексте данный результат означает, что всякая зависть уничтожается ею же самой порожденной и на себя направленной завистью.
Диалектическая структура сказки имеет следующий вид:
З(Т, Ц) : Ж(Ц, Т) З(Ц, Т) : З2 (Т, Т).
Полученная формула читается: ущерб, нанесенный тетками и бабкой царевичу и его матери, существенно меньше ущерба, нанесенного тетками и бабкой царевича самим себе. Подтверждение следует из спиралевидного характера разрешения диалектического противоречия сказки: до его возникновения завистницы были просто нравственными уродами, после его разрешения они стали также и физическими уродами.
Сказка о мертвой царевне и семи богатырях (А. С. Пушкин)
Сюжет сказки. Царица, претендующая на звание первой красавицы, однажды узнает, что молодая царевна-падчерица красивее ее. Воспылав черной завистью, царица принимает решение тайно погубить царевну. Первая попытка – связать и оставить ее одну в лесу – не удается: девушка остается жить и попадает под защиту семи богатырей. Вторая попытка – отравить – удается. На розыски пропавшей царевны пускается жених – королевич Елисей. С помощью различных сил природы он находит гроб своей невесты, разбивает его, и царевна оживает. Царица, узнав о воскрешении своей соперницы, умирает.
Анализ. Основу сюжета составляет противоречие между жизнью и смертью. Его субъектами являются соответственно царица-мачеха и царевна-падчерица с противоположными качествами «несущая смерть» и «жертва смерти».
Царица решает вернуть себе звание первой красавицы, убив свою соперницу. Так возникает основное противоречие сказки. Этапами его развития становятся попытки мачехи достигнуть своей цели.
Первая попытка заканчивается изгнанием царевны из отцовского дома. Тем самым цель царицы достигнута только наполовину: царевны нет, но она продолжает жить. Вторая попытка приводит к гибели царевны и полному осуществлению замысла царицы. Реляционные качества субъектов противоречия достигают максимальной величины. Но именно в этот момент королевич спасает царевну и происходит инверсия ее качества: из жертвы она превращается в несущую смерть. Такое превращение закономерно, потому что подготовлено всем предыдущим развитием сюжета. Царица олицетворяет ложную красоту, царевна – истинную. Жизнь ложной красоты равносильна смерти истинной красоты, и, наоборот, жизнь истинной красоты означает гибель ложной. По этой причине воскрешение царевны ставит ее и царицу в симметричные отношения.
Пусть М обозначает мачеху, П – падчерицу, С(М, П) – отношение «мачеха несет смерть падчерице», Ж(П, М) – отношение «падчерица является жертвой мачехи», С(П, М) – отношение «падчерица несет смерть мачехе».
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений С(М, П) : Ж(П, М), конечная ситуация – пропорцией отношений С(П, М) : С2(М, М). Отношение С2(М, М) появляется как результат композиции отношений С(М, П) и С(П, М). Буквально оно означает, что мачеха становится причиной собственной смерти (своим собственным убийцей). В более широком контексте оно означает, что всякая смерть уничтожается ею же порожденной и на себя направленной смертью и, в итоге, рождением новой жизни.
Диалектическая структура сказки имеет следующий вид:
С(М, П) : Ж(П, М) С(П, М) : С2(М, М).
Полученная формула читается: ущерб, причинённый мачехой падчерице, не идет ни в какое сравнение с ущербом, нанесенным мачехой самой себе. Это подтверждается тем, что до возникновения противоречия с реальной красотой царица была мертва только духовно, а после его разрешения – также и физически.
Сказка о золотом петушке (А. С. Пушкин)
Сюжет сказки. Постаревшему и некогда грозному царю Дадону осмелевшие соседи мешают жить в покое. Мудрец дарит царю золотого петушка, который своим криком предупреждает о возможном направлении неприятельского нападения. Восхищенный Дадон обещает мудрецу исполнить первую же его просьбу. Однажды по поднятой петушком тревоге царю приходится посылать сначала двух своих сыновей с войском, а затем и ехать самому. Прибыв на место предполагаемого сражения, Дадон находит погибшими в междоусобной войне своих сыновей и их войско. Встречает также шамаханскую царицу, увидев которую, тут же забывает про смерть своих сыновей, и цель похода. На просьбу мудреца отдать ему царицу Дадон отвечает отказом и в перепалке убивает его. При въезде в город петушок клюет царя в темя, и тот умирает. Шамаханская царица бесследно исчезает.
Анализ. Сюжет сказки основан на противоречии между верностью и предательством. Его субъектами являются петушок и царь Дадон с противоположными качествами «жертва предательства» и «предатель». Петушок олицетворяет военную и житейскую верность долгу и слову, Дадон – вероломство и предательство.
Противоречие возникает в тот момент, когда царь просит о помощи в защите от внешних врагов и получает ее от мудреца в виде золотого петушка. В эпизоде с шамаханской царицей противоположные качества Дадона и петушка достигают максимальной степени различия. Царь полностью забывает об убитых сыновьях, пирует с царицей, везет ее в столицу. Между тем предупреждения петушка о гибельном характере встречи Дадона с царицей были самыми тревожными. Убийство мудреца Дадоном становится последним актом предательства, после которого качества героев инвертируются. Петушок меняет свое качество «жертва предательства» на противоположное качество «предатель». Поставленный когда-то на защиту Дадона и его царства от врагов, петушок после убийства своего хозяина превращается в злейшего врага царя. Дадон и петушок оказываются в симметричных отношениях относительно друг друга.
Пусть Д обозначает царя Дадона, П – золотого петушка, ПР(Д, П) – отношение «Дадон предает петушка», Ж(П, Д) – отношение «петушок – жертва предательства Дадона», ПР(П, Д) – отношение «петушок предает Дадона».
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений ПР(Д, П): Ж(П, Д), конечная ситуация – пропорцией отношений ПР(П, Д) : ПР2 (Д, Д). Отношение ПР2(Д, Д) появляется как результат композиции отношений ПР(Д, П) и ПР(П, Д) и буквально означает, что Дадон становится причиной предательства самого себя. В более широком контексте это означает, что всякое предательство уничтожается им же самим порожденным и на себя направленным предательством.
Диалектическая структура сказки имеет следующий вид:
ПР(Д, П) : Ж(П, Д) ПР(П, Д) : ПР2 (Д, Д).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный предательством Дадона петушку, значительно меньше ущерба, нанесенного предательством царем Дадона самому себе. Это подтверждается ростом интенсивности предательства: сказка начинается с предательства Дадоном посторонних для него людей (соседей), переходит на близких и доверенных ему лиц (сыновей, мудреца) и заканчивается предательством самого себя и соответствующей расплатой – личной гибелью.
Стрекоза и муравей (Басня И. А. Крылова)
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Всё прошло с зимой холодной.
Нужда, голод настаёт;
Стрекоза уж не поёт:
И кому же в ум пойдёт
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползёт она:
«Не оставь меня, кум милой!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» —
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» —
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило». —
«А, так ты…» – «Я без души
Лето целое всё пела». —
«Ты всё пела? это дело:
Так поди же, попляши!»
Анализ. Распространенная школьная интерпретация данной басни как назидательного поучения о легкомысленности ветреной Стрекозы и трудолюбии хозяйственного Муравья верна лишь отчасти. И совсем неверны версии, основанные на моральном осуждении Муравья за якобы проявленную излишнюю жестокость (будто бы именно он обрек несчастную Стрекозу на голодную смерть). На самом деле басня имеет более глубокий смысл, связанный с проблемой выживания в условиях постоянной смены климатических сезонов. Все живое, чтобы выжить, вынуждено подчиняться ритмам и законам природы. В Северном полушарии зима – это время резкого торможения растительной и вслед за ней животной активности. Пережить этот период способны только те организмы, которые смогли летом заготовить достаточные запасы для длительной зимовки (спячки). Никто не может нарушить эту природную необходимость без опасности для своей жизни.
Рассматриваемая басня основана на диалектическом противоречии между пренебрежением и подчинением природным законам выживания живых существ в условиях смены сезонов. И. А. Крылов отмечает, что оба героя басни являются кумовьями, т.е. буквально крестными родителями природы. Но при этом Стрекоза олицетворяет легкомысленного нарушителя законов природы, Муравей – их твердого блюстителя. Противоречие возникает тогда, когда Стрекоза, игнорируя неизбежные зимние тяготы, все лето напропалую веселится и разрешается, когда она реально сталкивается с зимой, холодом и голодом, а Муравей как настоящий крестный отец природы выносит Стрекозе суровый приговор. Оба героя басни оказываются в симметричных отношениях: Стрекоза все лето игнорировала наставления Муравья, зимой уже Муравей игнорирует просьбу Стрекозы о помощи (никто не может чудесным образом превратить зиму в лето со всеми его атрибутами)35.
Пусть С обозначает Стрекозу, М – Муравья, И(С, М) – отношение «Стрекоза игнорирует Муравья», Ж(М, С) – отношение «Муравей жертва игнорирования Стрекозы», И(М, С) – отношение «Муравей игнорирует Стрекозу».
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений И(С, М): Ж(М, С), конечная ситуация – пропорцией отношений И(М, С) : И2(С, С). Отношение И2(С, С) появляется как результат композиции отношений И(С, М) и И(М, С) и буквально означает, что Стрекоза благодаря собственным действиям сама себе выносит суровый приговор. В более широком контексте это означает, что тот, кто пренебрегает общими для всех природными законами выживания, становится жертвой им же самим порожденным и на себя направленным игнорированием законов его собственного выживания.
Диалектическая структура басни имеет следующий вид:
И(С, М) : Ж(М, С) И(М, С) : И2(С, С).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный Муравью Стрекозой, ни в какое сравнение не идет с ущербом, нанесенным Стрекозой самой себе. И действительно, никто не смог нанести большего вреда Стрекозе, чем она сама. Это подтверждается спиралевидным характером разрешения противоречия: слепое пренебрежение к надвигающейся смене сезона привело Стрекозу к трагическому пренебрежению к самой себе.
Лиса и виноград (Басня И. А. Крылова)
Голодная кума Лиса залезла в сад;
В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись;
А кисти сочные, как яхонты, горят;
Лишь то беда, висят они высоко:
Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око,
Да зуб неймет.
Пробившись попусту час целый,
Пошла и говорит с досадою: «Ну что ж!
На взгляд-то он хорош,
Да зелен – ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь».
Анализ. Хотя на первый взгляд и кажется, что в данной басне, восходящей к Эзопу, всего лишь одна героиня – Лиса, однако это неверно. Если расшифровать метонимию басни, легко догадаться, что за виноградом скрывается умелый хозяин сада, который предвидя возможное воровство, поднял кисти винограда на недосягаемую для воришек высоту. Таким образом, в басне два героя – Лиса и Виноград (хозяин сада).
Герои басни действуют в прямо противоположных направлениях – Лиса стремится максимизировать ущерб хозяина сада, последний – его минимизировать. Противостояние обоих героев составляет содержание диалектического противоречия, символизируемого данной басней. Противоречие возникает тогда, когда Лиса проникает в чужой сад, чтобы утолить свой голод, и разрешается тогда, когда выясняется, что несмотря на все усилия она так и не смогла полакомиться виноградом. Результатом разрешения противоречия стал сильнейший когнитивный диссонанс, для преодоления которого (восстановления упавшей самооценки) Лиса была вынуждена вступить в противоречие со своими же наблюдениями и обвинить виноград в незрелости.
Пусть Л обозначает Лису, В – Виноград, У(Л, В) – отношение «Лиса причиняет ущерб Винограду», Ж(В, Л) – отношение «Виноград жертва Лисы», У(В, Л) – отношение «Виноград причиняет ущерб Лисе».
Начальная ситуация характеризуется пропорцией отношений У(Л, В): Ж(В, Л), конечная ситуация – пропорцией отношений У(В, Л) : У2(Л, Л). Отношение У2(Л, Л) появляется как результат композиции отношений У(Л, В) и У(В, Л) и буквально означает, что Лиса своими собственными действиями причинила себе больший вред, чем нанесла ущерб Винограду. В более широком контексте это означает, что тот, кто некритически относится к себе и не учится на собственных ошибках, становится жертвой им же самим порожденным и на себя направленным невежеством.
Диалектическая структура басни имеет следующий вид:
У(Л, В): Ж(В, Л) У(В, Л) : У2(Л, Л).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный Винограду Лисой, значительно меньше (практически равен нулю) ущерба, нанесенного Лисой самой себе. Действительно, Лиса в результате непродуманных действий так и не смогла добраться до ягод винограда, осталась голодной и к тому же испытала сильнейший когнитивный диссонанс.
Ворона и лисица (Басня И. А. Крылова)
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
Вороне где-то бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать было совсем уж собралась,
Да призадумалась, а сыр во рту держала.
На ту беду Лиса близехонько бежала;
Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!
Какие перушки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,-
Ведь ты б у нас была царь-птица!»
Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло,-
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал – с ним была плутовка такова.
Анализ. И, А, Крылов сам обозначил инструмент, с помощью которого Лиса отыскала в сердце Вороны «уголок» – лесть. Диалектическое противоречие между героями басни возникает в тот момент, когда Лиса решает отобрать сыр у Вороны. Первая противоположность – (пищевая) зависимость Лисы от Вороны, вторая – (пищевая) независимость Вороны от Лисы. Так как Лиса по условию басни не может физически отобрать сыр у Вороны, ей остается по-умному применить лесть. Лесть удалась. Противоречие разрешилось: Ворона из независимого контрагента превратилась в зависимого и тут же без всякой критической самооценки своих действий отдала сыр Лисе.
Пусть Л обозначает Лису, В – Ворону, З(Л, В) – отношение «Лиса зависит от Вороны», Ж(В, Л) – отношение «Ворона жертва Лисы», НЗ(В, Л) – отношение «Ворона не зависит от Лисы», З2(Л, Л) – отношение «Лиса зависит только от самой себя, т.е. от способности использовать свой ум и хитрость».
Начальная ситуация басни характеризуется пропорцией отношений З(Л, В): НЗ(В, Л), конечная ситуация – пропорцией отношений З(В, Л) : З2(Л, Л). Отношение З2(Л, Л) появляется как результат композиции отношений З(Л, В) и З(В, Л) и буквально означает, что Лиса своей лестью добилась для себя большей выгоды, чем Ворона получила от льстивых восхвалений Лисы. В более широком контексте это означает, что тот, кто зависим от лести и не способен распознать ее пагубных последствий, всегда остается в проигрыше в сравнении со своим льстецом.
Диалектическая структура басни имеет следующий вид:
З(Л, В): НЗ(В, Л) З(В, Л) : З2(Л, Л).
Полученная формула читается: выгода, полученная Вороной от лести Лисы, значительно меньше выгоды, полученной Лисой. Спиралевидный характер развития сюжета басни очевиден: в начале басни Лиса без сыра, в конце басни она с сыром.
Толстый и тонкий (Рассказ А.П. Чехова)
Сюжет. Два старых приятеля детства – тонкий (Порфирий) и толстый (Миша) через много лет после окончания гимназии случайно встретились на вокзале Николаевской железной дороги. Начало встречи было волнительным и со слезами на глазах. Вскоре выяснилось, что тонкий дослужился до коллежского асессора (чиновника 8-го класса), толстый – до тайного советника (чиновника 3-го класса). Разрыв в табели о рангах так подействовал на тонкого, что его риторика после полученного известия из дружеской мгновенно изменилась на подобострастно-угодническую. Толстому стало так противно от произошедшей метаморфозы, что его стошнило и он поспешно распрощался со своим приятелем.
Анализ. Абсурдность проявления чиновничьего подобострастия в разнообразных житейских ситуациях, основанных на неформальных отношениях – любимая тема многих рассказов А. П. Чехова. Диалектическое противоречие между героями рассказа возникает в тот момент, когда тонкий узнает, что его школьный приятель занимает в табели о рангах значительно более высокое положение, чем его собственное, и резко меняет свое дружеское расположение на угодническое. Первой противоположностью выступает дружеское отношение толстого к тонкому, второй – угоднически-заискивающее отношение тонкого к толстому. Противоречие разрешается тогда, когда попытки толстого восстановить нарушенное равновесие былых дружеских отношений не увенчались успехом и он был вынужден быстро покинуть своего приятеля. Фактически это означает, что толстый был вынужден с отвращением, но согласиться с навязанным ему стилем общения, что и стало причиной их быстрого расставания. «Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку. Тонкий пожал три пальца…» Оба приятеля оказались субъектами симметричных отношений, хотя и с противоположными оценками их значимости для самих себя (толстого стошнило, тонкий испытал благоговение), а их школьная дружба навсегда канула в Лету.
Пусть П обозначает Порфирия (тонкого), М – Мишу (толстого), З(П, М) – отношение «Порфирий заискивает перед Мишей», Д(М, П) – отношение «Миша дружески относится к Порфирию», З(М, П) – отношение «Миша заискивает перед Порфирием», З2(П, П) – отношение «Порфирий по своей воле становится жертвой своего заискивания».
Начальная ситуация рассказа характеризуется пропорцией отношений З(П, М) : Д(М, П), конечная ситуация – пропорцией отношений З(М, П): З2(П, П). Отношение З2(П, П) появляется как результат композиции отношений З(П, М) и З(М, П) и буквально означает, что Порфирий своим заискиванием нанес себе значительно больший ущерб, чем Миша испытал от потери дружбы со школьным товарищем. В более широком контексте это означает, что тот, кто заискивает и угодничает, не может рассчитывать на настоящую дружбу.
Диалектическая структура рассказа имеет следующий вид:
З(П, М): Д(М, П) З(М, П) : З2(П, П).
Полученная формула читается: ущерб, причиненный Порфирием своему другу Мише, значительно превышает ущерб, причиненный Мишей Порфирию. Спиралевидный характер развития рассказа очевиден: в начале рассказа школьные товарищи проявляют искренние дружеские чувства, в конце рассказа от их дружбы не остается и следа.
Заключение
Длительные споры о сущности мифа и сказки привели к трем основным решениям, которые явным образом символизируют наличие в этой области анализа устойчивого диалектического тренда. Первое, самое распространенное, характеризует данные нарративы как нечто противоположное «логике здравого смысла», т.е. как область чудесного и воображаемого, в которой не существует никаких запретов и все возможно. Любой, кто принимает такое решение, рано или поздно сталкивается с необходимостью объяснения, почему мифы и сказки разных народов и созданные в разные исторические эпохи, тем не менее однотипны. Чтобы вразумительно ответить на этот вопрос, необходима некоторая концепция «логики чудесного». Но принцип «все возможно», положенный в основу данного решения, исключает всякое обращение к логике, запрещающей данный принцип. Получается, что все авторы, отстаивающее подобное решение, занимают противоречивую позицию. С одной стороны, они противопоставляют мифы и сказки логике, но с другой стороны, без обращения к логике не могут объяснить их однотипность.
Второе решение, развитое В. Я. Проппом для анализа волшебных сказок, основано на предположении, что все сказки подчиняются одной и той же последовательности функций, каждый член которой и она сама не зависят от того, кто именно является их субъектом и какими личными мотивами он руководствуется в своих действиях. «Морфология волшебной сказки» В. Я. Проппа обозначила существенный прорыв в анализе сказок и мифов. После этой работы стало совершенно очевидно, что мифы и сказки основаны на объективной логике, не вступающей в конфликт с «логикой здравого смысла». Не вина В. Я. Проппа, что выбранный им путь морфологического анализа позволил решить только часть поставленной задачи и не все функции, входящие в его знаменитую формулу волшебной сказки, оказались необходимыми. Самым большим ограничением формулы В. Я. Проппа следует считать, что она не выражает закона сказки в научном понимании – как инварианта, все элементы которого необходимы для символизации нарратива с любым сюжетом.
Третье решение связано с именем К. Леви-Строса и его самых талантливых последователей – П. Маранды и Кёнгас-Маранды. Значительно позднее В. Я. Проппа и независимо от него К. Леви-Строс предложил рассматривать миф как набор вставленных друг в друга структур преобразований, приблизительно соответствующих группе четырех Клейна. Эта группа интересна своими симметриями. Основное предположение К. Леви-Строса состояло в том, что любой миф развивается от некоторого неуравновешенного (начального) состояния к более уравновешенному (конечному) состоянию. Этот процесс имеет вид раскручивающейся спирали, но без финальной стадии завершения, и совершается как переход субъектов мифа от примирения оппозиций одной структуры к примирению оппозиций более общей структуры. Последователи К. Леви-Строса (П. Маранда и Кёнгас-Маранда) попытались придать его предположению конструктивный характер. Они отказались считать миф набором вложенных друг в друга структур, не имеющим своего завершения, и сосредоточились на выяснении отношений между двумя его главными структурами – начальной и конечной. Они были очень близки к открытию всех необходимых отношений между субъектами мифа и установлению между ними нужных симметрий, но не завершили этой работы.
Логическим завершением диалектического тренда в анализе мифов, сказок и иных нарративов служит формула (5). Эта формула основана на той концепции диалектического противоречия, которая развита в первой главе настоящей книги. В диалектической формуле мифа и сказки нет избыточных, повторяющихся или находящихся в отношении обобщения функций. Каждое из преобразований, которое она символизирует, необходимо. Все вместе они достаточны для формализации возникновения диалектического противоречия, его разрешения и вычисления конечного результата. Формула (5) не зависит от вида и конкретных особенностей нарратива. Мифы, сказки, басни, художественные рассказы – все эти разновидности рассказа о чудесном или о реальном без какого-либо исключения подчиняются формуле (5). Данный результат позволяет объяснить утверждение В. Я. Проппа об однотипности всех волшебных сказок и дать ответ на похожий вопрос К. Леви-Строса о том, почему вопреки случайному характеру содержания всех мифов они все похожи друг на друга следующим образом. Все мифы, сказки, басни и рассказы однотипны, потому что возникновение и разрешение диалектического противоречия – это их общий закон. Как и всякий закон, он не обязан совпадать с грамматической и риторической структурой нарратива. Его задача в другом – связать необходимым образом начало и конец рассказа, продемонстрировать, что асимметрия – причина и начало всех процессов предстоящих изменений, а симметрия – пусть и относительное, но их завершение.