Я буду использовать термин «бот» в качестве метафоры для описания состояния сознания человека, потерянного в игре тысячи поверхностей, утратившего способность мыслить. Терапией таких состояний зависимости является развитие рефлексии и саморефлексии. Этим отчасти занимается когнитивно-поведенческая терапия. Однако этого явно недостаточно для уничтожения программы зависимости, паттерна мышления или гештальта. Это давно поняли психологи и философы, разработавшие гештальт-терапию.
Итак, идея критического мышления, на которую сделали ставку западноевропейские интеллектуалы, заменяет идею мистического способа управления реальностью. В восточной традиции реальность концептуализируется с помощью таких понятий древнеиндийской культуры, как «мокша» и «нирвана».
И если в восточной традиции управление реальностью возможно также через медитацию как форму когнитивного тренинга, то в западной наблюдается повышенный интерес к магико-мистической концепции управления реальностью. Например, Плотин, основатель неоплатонизма, вводит концепт «мистический экстаз». Экстаз означает выход из себя, а мистический экстаз – это выход в истинный слой реальности3.
На самом деле этот концепт противостоит платоновской идее мышления, предполагающей наличие посредника между «я» и истинно сущим. Плотин и восточные магико-мистические практики опираются на идею «мистического полета» или «прямой пробивки к истине». А Платон и вся классическая западноевропейская философско-научная традиция, напротив, предлагают системный подход – постепенное развитие критического мышления через прохождение ступеней.