– Гениально, – восхитился Соколов. – Они могли выходить ночью, ловить рыбу, набирать воду, а потом возвращаться в свое убежище.
Когда они вернулись в основной зал, Анна Ивановна обнаружила на одном из столов стопку бумаг.
– Это дневники! – сказала она, рассматривая пожелтевшие страницы.
Записи вел Михаил Воронцов, тот самый купец, о котором писал отец Владимир. Последняя запись датировалась 1941 годом.
«10 июля 1941 года. Война с немцами идет уже третью неделю. Иван Рулев приносит нам вести с поверхности. Говорит, что дела плохи – наши отступают. Но для нас есть хорошая новость – объявлена амнистия «социально чуждым элементам» при условии вступления в армию. Алексей рвется на фронт, хотя ему едва исполнилось 22 года. Я отговариваю его – боюсь, что это ловушка. Но мальчик настроен решительно. Елизавета плачет – она привязалась к нему как к сыну.
Решено: завтра Алексей с помощью Ивана выйдет на поверхность и отправится в военкомат. Будет называться Алексеем Удинцевым – в память об отце Владимире, который был ему как дедушка. Если все пройдет хорошо, через неделю выйдем и мы с Лизой. Дай Бог, чтобы новая власть оказалась милостивее старой».
– Они выжили, – прошептала Анна Ивановна. – И вышли на поверхность в 1941-м.
– Алексей Удинцев, – задумчиво произнес Соколов. – Я знал старика с таким именем. Он жил на окраине города, умер лет десять назад. Фронтовик, орденоносец.
– Это мог быть он! – воскликнул Александр. – Тот самый мальчик, родившийся в подземелье.
– Если так, то его потомки должны быть в городе, – сказал капитан. – Надо их найти.
Они собрали все найденные документы и вернулись наверх. Отец Георгий предложил временно закрыть вход в подземелье до принятия решения о его дальнейшей судьбе.
– Это уникальное историческое место, – сказал он. – Свидетельство трагической эпохи. Но также и свидетельство того, как вера и взаимопомощь помогали людям выживать в самые страшные времена.