Я бодрствовал. Я шел с Бениньо за растениями и
внезапно вспомнил, как ты учил меня. Поэтому я и спрятался так, как ты
мне показывал, и напугал Бениньо до полусмерти.
— 34 —
— Я учил тебя?! — Вскричал я. — Как это может быть? Когда? — Я
начал нервничать. Казалось, они не шутили.
— Когда? В том-то и дело, — сказал Нестор. — Мы не можем сказать,
когда. Но Бениньо и я знаем, что это был ты.
Я чувствовал себя глубоко придавленным. Дышать было трудно. Я
боялся, что мне опять станет плохо. Я решился тут же рассказать о нашем
с Гордой совместном видении.
Рассказывая об этом, я расслабился. В конце рассказа я уже опять
взял контроль над собой.
— Нагваль Хуан Матус оставил нас чуть приоткрытыми, — сказал
Нестор. — Все мы видим немножко. Мы видим дыры в людях, у которых были
дети, а также время от времени мы видим небольшое сияние в людях.
Поскольку ты не видишь совсем, похоже на то, что нагваль оставил тебя
совсем закрытым для того, чтобы ты сам открылся изнутри. Теперь ты
помог Горде, и она не то видит внутри, не то выезжает на тебе.
Я сказал, что то, что случилось, могло быть случайным.
Паблито решил, что нам следует пойти на любимую скалу Хенаро и
посидеть там, сблизив головы вместе. Двое остальных нашли эту идею
блестящей. Я не возражал. Хотя мы сидели очень долго, ничего не
произошло. Тем не менее, они неплохо отдохнули.
Пока мы были на скале, я рассказал им о тех двух людях, которые,
по мнению Горды были доном Хуаном и доном Хенаро. Они соскочили с
камня и буквально потащили меня в дом Горды. Нестор был возбужден
больше всех. Он был почти невменяем. Единственное, чего я смог от них
добиться, так это то, что все они ожидали этого знака.
Горда ожидала нас у двери. Она знала, что я все рассказал.
— Я просто хотела дать своему телу время, прежде чем мы успеем
что-то рассказать. Я должна быть совершенно уверена, и теперь я знаю,
что это так. Это были Нагваль и Хенаро.
— Что находится в тех хижинах? — Спросил Нестор.
— Они не вошли в них, — сказала Горда. — Они ушли в сторону
открытых полей, в сторону востока, в направлении нашего города.
Она, казалось, склонна была успокаивать их. Она просила их
остаться, но они не захотели. Они извинились и вышли. Я был уверен,
что они неловко себя чувствовали в ее присутствии. Она выглядела очень
сердитой. Я наслаждался взрывами ее эмоций, и это было совершенно
несвойственно моим обычным реакциям. Я всегда чувствовал себя
взвинченным в присутствии кого-либо, кто был взволнован. Горда была
загадочным исключением.
В начале того вечера мы все собрались в комнате Горды. Все они
были задумчивы. Они сидели в молчании, глядя в пол. Горда попыталась
начать разговор. Она сказала, что не бездельничала и, сложив два плюс
два, получила некий ответ.
— Вопрос не в том, чтобы сложить два плюс два, — сказал Нестор. —
Задача состоит в том, чтобы заставить тело вспоминать.
Похоже было, что они говорили между собой, судя по тем кивкам
согласия, которые Нестор получил от остальных. Это поставило меня и
Горду в положение посторонних.
— Лидия тоже помнит кое-что, — продолжал Нестор. — Она считала это
своей глупостью, но, услышав о том, что вспомнил я, она рассказала нам,
что вот этот Нагваль возил ее к лекарю и оставил ее там, чтобы она
вылечила глаза.
Мы с Гордой повернулись к Лидии. Она опустила голову как бы в
раздражении и что-то бормотала. Похоже, что воспоминание было слишком
— 35 —
болезненным для нее. Она сказала, что, когда дон Хуан впервые нашел ее,
ее глаза были поражены инфекцией, что она не могла видеть. Кто-то отвез
ее на машине очень далеко к лекарю, который и вылечил ее. Она всегда
была убеждена, что это сделал дон Хуан, но услышав мой голос, она
поняла, что это именно я возил ее туда. Несоответствие таких
воспоминаний бросало ее в дрожь уже с первого дня, как она меня
встретила.
— Мои уши не лгут мне, — добавила Лидия после долгого молчания. —
Именно ты вез меня туда.
— Невозможно! Невозможно! — Закричал я.
Мое тело начало неконтролируемо трястись. У меня появилось
чувство раздвоенности. Вероятно то, что я называю своим рассудком, не
могло больше