Она сделала губами знак, чтобы я успокоился.
— Элихио сказал, что ты — Нагваль, но ты не для нас, — сказала мне
Жозефина.
В комнате настала мертвая тишина. Я не знал, как воспринимать
заявление Жозефины, и ждал, пока заговорит кто-нибудь другой.
— Ты чувствуешь облегчение? — уколола меня Горда.
Я сказал им всем, что у меня вообще нет никакого мнения по выбору
того или иного пути. Они выглядели, как рассерженные дети.
У Горды был вид хозяйки церемонии, которая была очень недовольна.
Нестор поднялся и посмотрел на Горду. Он сказал ей что-то на языке
масатек. Это прозвучало как команда или просьба.
— Расскажи нам все, что ты знаешь, — продолжал он по-испански. —
Ты не имеешь права играть с нами и держать при себе нечто столь важное.
Горда запротестовала. Она сказала, что удалила все, что знала, по
просьбе Элихио. Кивком головы Жозефина подтвердила ее слова.
— Он говорил все это тебе или Жозефине? — Спросил Паблито.
— Мы были все вместе, — сказала Горда едва слышным шепотом.
— Ты хочешь сказать, что вы с Жозефиной были вместе в сновидении?
— У Паблито перехватило дыхание.
Удивление в его голосе, казалось, соответствовало тому потрясению,
которое, казалось, прокатилось по всем остальным.
— Что же в точности сказал Элихио вам двоим? — Спросил Нестор,
когда прошел шок.
— Он сказал, что я должна пытаться помочь Нагвалю вспомнить его
левую сторону, — сказала Горда.
— Ты понимаешь, о чем она говорит? — Спросил меня Нестор.
Было бы невероятным, если бы я понимал. Я сказал, чтобы они
обратились за ответом к самим себе. Но никто из них не высказал никаких
предположений.
— Он говорил Жозефине и другие вещи, которые она не может
вспомнить, — сказала Горда. — Поэтому мы действительно в трудном
положении. Элихио сказал, что ты определенно Нагваль и что ты должен
нам помочь. Но что ты не для нас. Только вспомнив свою левую сторону,
ты сможешь взять нас туда, куда мы должны идти.
Нестор заговорил с Жозефиной отеческим голосом, побуждая ее
вспомнить, что сказал Элихио, не настаивая на том, чтобы я вспомнил
что, что, вероятно, было каким-то кодом, поскольку никто из нас не
видел в этом никакого смысла.
Жозефина моргала и гримасничала, как если бы на нее давил тяжелый
груз — она и выглядела в действительности тряпичной куклой, которую
расплющили. Я с тревогой наблюдал за ней.
— Не могу, — сказала наконец она. — Когда он со мной
разговаривает, я знаю, что он говорит, но сейчас я не могу сказать, что
это было.
Ты не помнишь каких-нибудь слов? — Спросил Нестор. — Каких-нибудь
отдельных слов?
Она высунула язык, потрясая головой с боку на бок, взвизгивая
одновременно.
— Нет, не могу, — сказала она через секунду.
— Какого рода сновидениями ты занимаешься? — Спросил я.
— Только теми, которые я знаю, — бросила она.
— Я рассказывал тебе, как делал их я, — сказал я. — Теперь
расскажи мне о своих.
— 31 —
— Я открываю глаза и вижу стену. Она, как стена тумана; там меня
ждет Элихио. Он проводит меня через нее и показывает мне разные вещи.
Я не знаю, что мы делаем, но мы что-то делаем вместе, и потом я
возвращаюсь и забываю то, что видела.
— Как оказалось, что ты пошла с Гордой? — Спросил я.
— Элихио сказал, чтобы я привела ее, — сказала она. — Мы вдвоем
подождали Горду, и, когда она вошла в свое сновидение, мы схватили и
протолкнули сквозь стену ее. Мы сделали это дважды.
— Как вы схватили ее? — Спросил я.
— Не знаю, — ответила Жозефина. — Но я подожду тебя, и тогда ты
узнаешь.
— Ты можешь схватить любого? — Спросил я.
— Конечно, — ответила она, улыбаясь. — Но я не делаю этого потому,
что это не нужно. Я схватила Горду потому, что Элихио говорил мне, что
он хочет ей что-то сказать, потому что она умнее меня.
— Тогда Элихио говорил тебе то же самое, Горда, — сказал Нестор с
твердостью, какая была мне не знакома.
Горда сделала необычный жест, опуская голову, приоткрывая углы
рта, пожимая плечами и подняв руки над головой.
— Жозефина рассказала тебе, что происходило, — сказала она. — Я
не могу вспомнить, Элихио говорит на другой скорости. Он говорит, но
мое тело не понимает его. Нет. Мое тело не сможет вспомнить, вот