Пастор Aлексей Бычков
В 1968 году я познакомился со священником Александром Менем. Произошло это в Московской церкви евангельских христиан-баптистов, членом которой я был с 1953 года. На одном из богослужений я увидел на балконе очень заметного, благообразного молодого человека. Он внимательно наблюдал за ходом богослужения. «Наверное, студент Московской духовной семинарии, – подумал я. – Надо познакомиться». После собрания я подошёл к нему и представился.
«Да, я иногда посещаю вашу церковь, – сказал Александр Мень. – Мне нравится христоцентричность проповедей, молитвы верующих. Сам я священник Русской православной церкви в небольшом подмосковном приходе; бываю у прихожан в Москве в их семьях, пишу на богословские темы, свидетельствую о Христе. – И с юмором добавил: – Учитывая нынешнюю ситуацию, имею неприятности от мирских властей, да и церковных». О, как я благодарен Господу за эту встречу! Мы сразу же почувствовали, что между нами – Бог. Я рассказал ему о себе.
С каждой встречей с братом Александром Менем мне всё больше и больше раскрывалась душа этого великого пророка Божия. Энциклопедические познания во всех сферах человеческого бытия – истории церкви, богословии, в мире искусства, мировой истории – он соединил с великой любовью ко Христу как единственной надеждой всего мира.
Александр Вадимов (Цветков)
В один из зимних дней 1983 года трое молодых людей, в том числе автор этих строк, стояли около московского храма святого Феодора Стратилата и беседовали с приезжим монахом, насельником Псково-Печерского Успенского монастыря. Внезапно наше непринуждённое общение было «скорректировано» вышедшим из церкви служителем: «Братья, вы бы зашли на паперть или хоть в ограду, а то неровён час – скажет кто-нибудь, что нарушаете закон об отделении Церкви от государства…» Время было позднее, переулок пустынный, и вряд ли стоило опасаться бдительных идеологов, но мы послушались. Только один из собеседников заметил: «А вот с отцом Александром Менем мы в Калуге прямо по улицам ходили и разговаривали». В тоне, которым это было сказано, не звучало осуждение в адрес слишком осторожных, но слышалась гордость за то, что есть и бесстрашные. <…> Впервые услышанное имя запомнилось. Тогда же кто-то дал мне прочитать «Сына Человеческого». Меня особенно удивило и восхитило, что автор живёт в нашей стране.[15]