Лика шла и шла, а лесу, казалось, не было ни конца, ни края. Одно непроглядное молоко вокруг, и, если бы не ветви, что хлестали по щекам да по бокам, непонятно было бы, где находишься.
Что-то громко хрустнуло под ногами, и Лика насторожилась, присела, пригляделась повнимательнее – сухая ветка, длинная, прямая, похожая на дедушкину удочку…
Спустя пару часов сильно захотелось пить, и девочка потянулась за банкой киселя в рюкзаке. Отвинтила крышку, отхлебнула. Сладкая густота во рту напомнила деньки, когда они вместе с дедом Колей так же вот ходили то в лес, то на речку, брали с собой бабушкин кисель и пирожки на перекус. Дедушка особенно любил удочку из бамбука («бабука!» – как часто говорил маленький Вадик) за гибкость, прочность и диковинные сочленения этого экзотического растения. Дед натягивал высокие сапоги, забродники, и детям велел тоже не забывать про защитную резиновую обувь. Вместе с внуками он расставлял сети, следил за клевом, от души радовался каждой пойманной рыбешке. А как же вкусно было потом есть уху вприкуску со свежим хлебом. Раньше для Лики такие вот семейные трапезы казались чем-то само собой разумеющимся. Но теперь, вдали от дома, остро ощущалась нехватка тепла со стороны ближних, душевных разговоров, смеха, обмена мыслями…
Вместе с дедушкой Лика и Вадик учились вырезать из дерева фигурки. Дед мог сотворить настоящее волшебство при помощи ножа и деревянного брусочка. Сколько соколиков, матрешек, фигурных лошадок, сказочных жар-птиц и царевен-лебедей он выстругал за свою жизнь…
Вообще Лика всегда как-то больше любила деда. Бабушку, несмотря на вкусную стряпню и нежные сказки да колыбельные, девочка побаивалась. То нельзя, это нельзя, по деревьям не лазать, через заборы не перелезать, в речке без присмотра не купаться! То ли дело дедуля, с ним она чувствовала себя по-настоящему свободной. Живой. Лишь с дедушкой она безбоязненно ходила на речку, училась плавать и нырять, лазать по деревьям, выискивать интересные камушки и раздрабливать их в поисках драгоценных. От такого времяпрепровождения всегда дух захватывало.