– Эх, Каспер…Чегой-то убежал…– причитал дед, смахивая слезу.
– Дык и ладно, чаго плачешь! Ен знаешь, сколько мяса у нас жрал? Нам теперича больше достанется…
Бабушка приобняла мужа. Но тот убрал ее руку с плеча.
– Ничего-то ты, старая, не понимаешь! Я ж яго для охоты растил, с ним вместе на зверя ходить… А детишки подросли бы – он их на санях и на телеге в школу бы возил, а то путь эвана какой неблизкий…
Бабушка плакала, дедушка охал и тоже украдкой утирал со щек мокрые дорожки. Вадик утешал бабушку, теребя ее за подол старого домашнего платья, сплошь усеянного цветочками, пахнущего старостью, молоком и почему-то тем мерзким промозглым туманом.
Лика не понимала, как вести себя. С одной стороны, она очень любила Каспера, и ей было жаль, что волчонок одичал, но, с другой – чего было ожидать от дикого зверя, который, быть может, только и ждал того, чтобы сбежать в лес, подальше от людей, и там примкнуть к своим сородичам… Не зря ведь говорят: сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит.
Лика, тем не менее, верила, что где-то существует ответ на вопрос: что же происходит? Пару раз девочке чудилось в тумане, будто голос, тонкий, ласковый, шепчет: «Доченька, милая, найди меня! Сердце разрывается, по тебе убивается». Лика тогда оглядывалась на близких: только ли ей чудится? И понимала, что да. Ни Вадик, играющий во дворе, ни бабушка, стирающая белье, ни дед, что возился со снастями для рыбалки, – никто не слышал тот чудный шепот.
«Возможно, туман хочет, чтобы я зашла в него… Может, там я найду ответы… Почему меня зовет мама?!»– не давали ей покоя мысли ни днем, ни ночью.
Лика подметила, что рано утром баба Аня ходит по воду на колодец, что в самом конце поселка, а дед Коля в это время еще сладко спит. Лучшего момента для вылазки ей было не найти.
«Я иду, мамочка!» – подумала Лика. Она почему-то чувствовала, что ей нужно искать ответы в тумане. Ей нужно спасать родной городок. Если мама зовет, то что плохого может с ней приключиться?