· Страх собственной никчёмности. Слепота защищает от самой страшной мысли: «меня нельзя любить просто так». Тогда он будет незаметно подменять любовь полезностью.
· Зависимость от качелей. Нервная система привыкла к дефициту и непредсказуемости. Тишина живой женщины кажется пустотой. Шум – это дом.
· Стыд за свои потребности. Видеть – значит просить. Просить – значит зависеть. Зависеть – значит быть слабым. Гораздо безопаснее спасать и догонять.
· Духовная отмазка. «Это мой урок», «это судьба», «карма». Он обожествляет повтор, чтобы не назвать его привычкой боли.
Он готов быть слепым, потому что зрение разрушает его самость, построенную на роли: «я выдержу, я докажу, я достану».
Как его боль хочет снова пережить себя
Боль – как вода: всегда ищет выход.
Если её не прожили – она будет создавать ситуации, где можно повторить и, возможно, дописать историю.
· Непрожитый холод → тяга к ледяной женщине. Он видит дистанцию – и оживает: «Вот она, задача! Если дотянусь – я не мальчик больше».
· Слияние с матерью → тяга к хаосу. Там, где много боли и просьб, он чувствует себя Богом: «Я нужен, меня не бросят, пока я спасаю».
· Скрытая злость на отца → выбор соперничества. Ему важна не женщина, а победа – над «сильными», «достойными», над собой-раньше.
· Стыд за уязвимость → любовь к перепадам. В качелях не видно его слёз – видно его «мужское усилие».
Цикл повторения всегда один и тот же:
1. Приманка. Дефицит + блеск → дофамин.
2. Погоня. План, азарт, бессонные ночи.
3. Касание. Короткое «есть!» – и тут же ускользание.
4. Самообвинение. «Мало старался, нужно быть лучше».
5. Эскалация. Больше подарков/героизма/терпения.
6. Коллапс. Пустота, злость, обещание «больше никогда» – и новый круг.
Он не мазохист. Он – пленник незавершённости.
Ему кажется: ещё один рывок – и внутренний ребёнок наконец-то получит «да».
Но взрослый мужчина платит жизнью.