то, что знаешь
сам?
Такому искусному, такому ослепительному
существу нельзя было солгать, какой бы гордой
птицей ни был Флетчер, как бы сильно его не
оскорбили.
— Да, — сказал он едва слышно.
— Тогда, Флетч, — обратилось к нему сияюшее
создание с ласковым голосом, — давай начнем с
Горизонтального Полета…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
Джонатан медленно кружил над Дальними
Скалами; он наблюдал. Этот неотесанный молодой
Флетчер оказался почти идеальным учеником. В
воздухе он был сильным, ловким и подвижным, но
главное — он горел желанием научиться летать.
Только что он мелькнул рядом — с
оглушительным шумом взьерошенный серый комок
вынырнул из пике и пронесся мимо учителя со
скоростью 150 миль в час. Внезапный рывок, и
вот он уже выполняет другое упражнение — шестнадцативитковую
вертикальную замедленную
бочку — и считает витки вслух:…
— восемь… девять… десять… ой,
Джонатан, я выхожу за пределы скорости…
одиннадцать… я хочу останавливаться так же
красиво и точно, как ты… двенадцать… черт
побери, я никак не могу сделать…
тринадцать… эти последние три витка… без…
четырн… а-а-а!
Очередная неудача — Флетчер «сел на хвост» — вызвала
особенно бурный взрыв гнева и ярости.
Флетчер опрокинулся на спину, и его безжалостно
закрутило и завертело в обратном штопоре, а
когда он наконец выровнялся, жадно хватая ртом
воздух, оказалось, что он летит на сто футов
ниже своего наставника.
— Джонатан, ты попусту тратишь время! Я
тупица! Я болван! Я зря стараюсь, у меня все
равно ничего не получится!
Джонатан взглянул вниз и кивнул.
— Конечно, не получится, пока ты будешь
останавливаться так резко. В самом начале ты
потерял сорок миль в час! Нужно делать то же
самое, только плавно! Уверенно, но плавно,
понимаешь, Флетчер?
Джонатан снизился и подлетел к молодой
чайке.
— Попробуем еще раз вместе, крыло к крылу.
Обрати внимание на остановку. Останавливайся
плавно, начинай фигуру без рывков..
К концу третьего месяца у Джонатана
появилось еще шесть учеников — все шестеро — Изгнанники,
увлеченные новой странной идеей:
летать ради радости полета.
Но даже им легче было выполнить самую
сложную фигуру, чем понять, в чем заключается
сокровенный смысл их упражнений.
— На самом деле каждый из нас воплощает
собой идею Великой Чайки — всеобьемлющую идею
свободы, — говорил Джонатан по вечерам, стоя на
берегу, — и безошибочность полета — это еще
один шаг, приближающий нас к выражению нашей
подлинной сущности. Для нас не должно
существовать никаких преград. Вот почему мы
стремимся овладеть высокими скоростями, и
малыми скоростями, и фигурами высшего
пилотажа……
А его ученики, измученные дневными
полетами, засыпали. Им нравились практические
занятия, потому что скорость пьянила и потому
что тренировки помогали утолять жажду знания,
которая становилась все сильнее после каждого
занятия. Но ни один из них, даже Флетчер Линд,
не мог себе представть, что полет идей — такая
же реальность, как ветер, как полет птицы.
— Все ваше тело от кончика одного крыла до
кончика другого, — снова и снова повторял
Джонатан, — это не что иное, как ваша мысль,
выраженная в форме, доступной вашему зрению.
Разбейте цепи, сковывающие вашу мысль, и вы
разобьете цепи, сковывающие ваше тело…
Но какие бы примеры он ни приводил, ученики
воспринимали его слова как занятную выдумку, а
им больше всего хотелось спать.
Хотя прошел только месяц, Джонатан сказал,
что им пора вернуться в Стаю.
— Мы еще не готовы! — воскликнул Генри
Кэльвин. — Они не желают на видеть! Мы
изгнанники! Разве можно навязывать свое
присутствие тем, кто не желает тебя видеть?
— Мы вправе летать, куда хотим, и быть
такими, какими мы созданы, — ответил ему
Джонатан; он поднялся в воздух и повернул на
восток, к родным берегам, где жила Стая.
Несколько минут ученики в растерянности не
знали, что делать, потому что Закон Стаи
гласил: «Изгнанники никогда не возвращаются», и
за деять тысяч лет этот Закон ни разу не был
нарушен. Закон говорил: оставайтесь; Джонатан
говорил: полетим; и он уже летел над морем в
миле от них. Если они задержатся еще немного,
он встретится с враждебной Стаей один на один.
— Почему мы должны подчиняться Закону, если
нас все равно изгнали из Стаи? — растерянно
спросил Флетчер. — А если завяжется бой, от нас
будет гораздо больше пользы там, чем здесь.
Так они прилетели в то утро с запада — восемь
чаек в строю, двойным ромбом,