Дым рассеялся. Человек, ставший змеёй, уполз с шипением в глубину злодеямы. А змей, обретший человеческий облик, плюнув ему вслед, проговорил, заметно шепелявя:
– Пушть теперь Буозо пополжает, как я полжал по этой щебёнке!
Прости, друг мой, слушатель или читатель, если я недостаточно ясно описал чудесное превращение, – меня извиняет новизна сего предмета. Я до того был потрясён и заворожен увиденным, что не сразу обратил внимание на уцелевшего третьего участника этой сцены. Теперь наконец я смог разглядеть и мгновенно узнал его: это был известный ворюга Пуччо из рода Галлигаи – конечно же, флорентиец.
26. Восьмая злодеяма. Последнее путешествие Улисса
Ликуй, моя двуглавая родина! Ты распростёрла крылья над землями и морями, и во всех уголках Преисподней тебя поминают! Вот и тут, среди хищников и ворюг седьмой злодеямы, попались мне аж пятеро соотечественников. Немудрено, что все вокруг спят и видят миг твоей, Флоренция, погибели. Что ж, ежели моей стране суждено пройти через великие бедствия, то пусть уж поскорее, пока сам я ещё полон сил. А то на старости лет слишком горько будет видеть её падение.
По каменной осыпи мы не без труда вскарабкались обратно на перевал и двинулись дальше, протискиваясь между скалами и петляя среди расселин. И вот перед нами предстала восьмая пропасть.
На исходе жаркого летнего дня, в тот благословенный час, когда угомонились назойливые мухи, а злобный комар ещё не проснулся, землепашец любит прилечь, отдохнуть на пригорке над долиной. Лениво поглядывает он вниз, на пашни, на сбегающие по склону виноградники, и в наступающей темноте видит множество огоньков: это светляки зажигают свои фонарики. Так и здесь: простёршаяся под нами ложбина сверкала бесчисленными огнями. Языки пламени вздымались из самых недр ложбины, взлетали поодиночке вверх, метались туда и сюда, и в каждом, как косточки в спелом винограде, виднелись подобия человеческих фигур. Похожим образом в церквах изображают вознесение Илии Пророка: колесница летит в пламенеющей сфере, и Елисей стоит внизу и не смеет взирать на огненное облако, окутывающее его учителя.