Герион нехотя приземлился у подножия обрушившейся скалы и, ссадив нас, тут же умчался, как стрела, выпущенная из гибкого лука.
18. В начале восьмого круга. Злодеямы. Сводники, льстецы, обманщики
Есть в глубине Преисподней такие ложбины – их называют гореноры, или злодеямы, – они как огромные траншеи, выдолбленные в камне, и ограждены поверху каменными грядами. А за ними, в самой середине кругообразной равнины, зияет широкий и глубокий провал, подобный колодцу. Всё пространство между провалом и подножием неприступного скалистого обрыва разделено десятью кольцевидными злодеямами. Подступы к ним похожи на предполье крепости: изрыты рвами и перегорожены валами. И как к крепости через рвы и валы ведут мосты и пандусы, так здесь от отвесной стены к провалу тянется каменистая тропа.
Спрыгнув со спины Гериона, мы двинулись по одной из гряд. Тропа уводила нас влево. Не успели мы отойти и на сотню шагов, как моему взору предстали новые страсти, как бы тюремные застенки, в которых орудуют бесчисленные палачи. Справа от нас показалась впадина – первая злодеяма. По её дну перемещались обнажённые человеческие фигуры. Они двигались двумя рядами: один – в том же направлении, что и мы, только быстрее, другой – навстречу. Ни дать ни взять толпы паломников в Риме в год Юбилея, на мосту через Тибр: так же точно текли они навстречу друг другу, от Святого Петра к Святому Павлу и обратно, в надежде получить индульгенцию. Те, что теснятся справа, с мольбой поднимают взоры к замку Святого Ангела, которые слева – глядят на вершину Капитолийского холма.
Но здесь взгляды грешников упирались не в зеленеющие склоны холмов и не в островерхие храмы, а в мрачные утёсы, окружающие их юдоль. На утёсах, как на вышках тюремных оград, высились надзиратели – рогатые черти, вооружённые длиннющими бичами. Они поминутно взмахивали своими орудиями и со всей силы лупили то одного шествующего, то другого пониже спины. Получив удар, грешник подпрыгивал с неимоверной резвостью и потом уж бежал бодрее, пытаясь избавиться от нового гостинца.
Вглядываясь в искажённые лица грешников, я вдруг приметил одно, показавшееся мне знакомым. Приостановившись, я указал на него учителю: