Биохакнутые: Центр разума

В аннигиляционном пространстве, где эфир разумности дрожит, словно натянутая струна под ударами невидимого Молота Первобытия, Я стою перед Вершилой Всего.

Прыжок в Реальную Реальность неизбежен, и внешний разум Астровульфа, искусно вплетённый во вновь созданный биомеханический фантом, ожидает моего выбора.

– Ну, Я, что выбираете? – голос Вершилы Всего, пропитанный сарказмом, разрывает тишину, словно нейротоксин боевого речетрансформатора.

– Этот фантом?

Учтите, в нём заложена частица разума Астровульфа – самообучающаяся нейронная сеть, способная к мыслительной модулярии, речевым импульсам и выстраиванию эргономичной биомеханики движения.

Когда внешний разум сливается с телесным, фантом обретает здоровье, нерушимое, как астральный щит, созданный мыследеструктором. Но заставить их единству невозможно – лишь настроение единства, этот высший микрокогнитин самости, рождает истинный союз.

Я молчу, ощущая, как информационный мусор социальной модели, подобно псевдонаучным биовнедренцам, кружится в моём внутреннем пространстве, цепляясь за нейрошнуры устаревших программ.

Астральный щит фантома, укреплённый древними магическими практиками, гарантирует 500 лет активного жизнепотока, если очистить его от этого энтропийного балласта.

Но прыжок через планетарный эфир разумности всегда рискует зацепить токсины коллективного мышления, низкоразумные вибрации.

– Ладно, знаю, это и есть Я, – отвечаю я, сжимая яркий свет аннигиляционного пространства, пульсирующий, как сердцевина механизма Центра Разума.

– Не в первый раз совершаю этот трансцендентный прыжок.

Планетарная система выбрана?

Вершила Всего ухмыляется, его голос звенит, как осколки горного хрусталя, пробивающие внешний слой реальности.

Я, а зачем вам эта планетарная материальность?

– Или может всё же Доразумность?

Там комфортно: ни законов материальности, ни эволюционного роста.

Вы станете богом-творцом, создадите вселенную, зададите скорость света, выберете форму жизни: углеродную, кремниевую, гелиевую. Творите и разрушайте, сколько душе угодно, без контроля управленцев биомусором. Проявляйте своё присутствие в бесполезных энергоформах – что в этом плохого?

– Нет, – обрываю я, активируя нейрокоды решимости. – Прыгаю в реальность после Большого Взрыва, когда ещё не было информационного балласта. И обязательно с механизмом родительского принципа.

– Серьёзно, Я? – Вершила хмурится, в его тоне сквозит недоверие, граничащее с непониманием сути бытия. – Зачем вам этот механизм? Все стремятся к самости, к раскрытию Центра Разума, к чистому сознанию.

Вершила Всего, А вы хитрите. Может, призвать Существователя для вашей аннигиляции, сбросив вас в технический сток реальности?

– Хватит с меня Астровульфа и его множества лиц, – отрезаю я, блокируя поток раздражающих нейроимпульсов. – Имя Я выберу по дороге, во время прыжка.

Биоконтейнер готов?

Вершила кивает, его глаза блестят, как дыры в аннигиляционном пространстве.

– Качественный женский фантом.

Немного наивна, боится неизвестности, но технически безупречна для рождения. Земля, как вы просили, эта межзвёздная координата.

Незаконченные дела там?

– Да, – подтверждаю я. – Дела на Земле, на этой точке биотрансформации.

– Окей, Я, – Вершила ухмыляется.

– Только не забудьте про них. Родители-фантомы – обычные, на уровне трёх микрокогнитинов, едва поддерживающих свою социальную модель мышления.

До восьми лет особо не с кем будет говорить, их разумность будет слишком примитивна.

Хотите другой биоконтейнер? Есть просветлённый, сейчас на ритрите в горах, очищающий свои телесно-разумные программы.

Могу организовать воплощение там.

– Не нужно, – обрываю я, чувствуя, как его «забота» вызывает диссонанс в моём биополе.

– Ваша забота раздражает, она похожа на квантовую запутанность.

Прыжок через два часа. Яйцеклетка готова?

– Всё готово, – Вершила машет рукой, словно отгоняя назойливые иллюзорные знания.

– Помедитируйте, Я.

Нейтральность перед прыжком крайне важна, иначе устроите резус-конфликт, этот биотехнический сбой, или, что хуже, воплотитесь с критической биомеханической ошибкой, не способной к непрерывному росту.

И Я, не притесняйте наших на Земле.

Биовнедренцы – это наши информаторы из планетарного эфира. Они не злодействуют, лишь развлекают нулеразумных. Фантомы сами впускают их в своё внутреннее энтропийное пространство.

– Вершила, Слишком вы печётесь о биовнедренцах, – прищуриваюсь я, анализируя его речевые низкоразумные вибрации.

– Не вы ли их создали?

Вершила хохочет, его смех разносится, как волны иллюзоросияния, заполняя пустоту.

– Биовнедренцы – побочный эффект механизма родительского принципа, созданного социальной моделью под моим руководством.

Они порождают энтропийное поле, принуждая фантомы к упорядоченности через страх потери самости.

Нулеразумные тратят свою драгоценную энергию на поддержание иллюзий: «марафоны разума», плоскоземельные теории, полые Земли.

Они не понимают, что Земля – лишь межзвёздная координата для прыжка Я, точка перехода в иные слои реальности.

– А Солнце? Луна? – спрашиваю я, проверяя его глубину понимания.

– Солнце – лишь техническое средство, созданное мной для поддержания энергопотенциала Я.

Фантомам не стоит смотреть на него – перегрузка нейронных сетей влечёт прорыв в эфир разумности, неконтролируемое растворение в доразумном плазмотроне.

Луна?

Спросите сами экипаж лунных миссий.

Они ничего не увидели, их разумовизуализатор не настроен на Несуществующий диаметр реальности. Земля – не объект, а координата, точка навигации. Десятиразумный воспринимает её как дыру: белую через жизнь, чёрную через смерть. Но это не реальная реальность, а лишь её отражение в дуальном спектре.

– А межпланетная навигация? – уточняю я, готовясь к полному погружению.

– Как по морю, – отвечает Вершила, его голос, словно резонирующая полость черепа, наполняет пространство.

– Плывёшь по нейрообразным координатам, пока не войдёшь в зону планетарного разума.

Для Земли это 500 километров.

Дальше – только чистые координаты.

Биовнедренцы, эти агенты энтропии, поддерживают хаос, но выше четырёхразумности, где биоточки восприятия уже распакованы, можно создать внутреннюю упорядоченность через активацию самости.

Читайте «Оператор телесного разума» Астровульфа и «Телесный Разум».

Загуглите, если ваш разумовизуализатор способен на такую тонкую настройку.

Он замолкает, затем добавляет, словно досылая нейроимпульс: – Упорядочивать энтропию нулеразумным через гипноз или психотерапию бесполезно – это лишь усиливает хаос, множа иллюзоросияние.

Реальная упорядоченность возможна только в реальной реальности, через сонастройку телесного разума.

Нулеразумные фантомы блокируют его социальной моделью, словно «астральным щитом глупости».

Единственный путь – уничтожить биовнедренцев, зачистить информационный мусор и разрушить механизм родительского принципа, этот фундаментальный двигательно-статический комплекс нейрообразов.

– Как? – спрашиваю я, чувствуя, как кристалл превращается в яркий луч аннигиляционного света, и начинает вибрировать в моей руке.

– Самостью, – отвечает Вершила, его голос становится похожим на нейрокод.

– Любовь, внимание, выбор, прощение.

Эти настроения разрушают механизмы отождествления и саморазрушения, которые как опухоли разъедают фантом.

Прощение – ключ.

Субъект, на которого направлено прощение, становится неважным для Я, его информационный балласт теряет вес.

Визуализируйте его как нейрообраз, найдите его важность и заберите её. Тогда он растворится в техническом стоке реальности. Но сначала овладейте телесным разумом, очистив его от нейрообраза смерти, порождённого семейной линией и механизмом родительского принципа.

– Выбор смерти? – перебиваю я, ощущая диссонанс. – Зачем он фантому?

– Без него механизм родительского принципа сбоит, – поясняет Вершила, его взгляд становится непроницаемым, как недуальная реальность.

– Фантому без разума тяжело жить в психологической реальности. Эфира разумности не хватает на всех.

Биовнедренцы – цивилизация разрушителей, побочный эффект. Их 20—50, точно не знаю, мой центр разума не тратит ресурсы на такую мелочь.

Антисуществователи знают – мои глаза, но мне лень их спрашивать.

– Вы их создали? – прищуриваюсь я, пытаясь пробить его защитное биополе.

– Не совсем, – ухмыляется Вершила.

– Они – издержки социальной модели, её энтропийные сгустки.

Но они полезны: ослабляют хаос нулеразумных, создавая целенаправленную энтропию.

Например, биовнедренец самоубийства или убийства – это прямое отражение нейрообраза смерти, проявленного в движении мышц шеи и голосовой щели. Разрушить его можно прощением, настроением самости.

Но это сложно. Нужно очистить телесный разум, выбрать жизнь и завершить выбор смерти, сбросив его в технический сток реальности.

Я молчу, ощущая, как луч аннигиляционного света вновь превратился в кристалл и нагревается в руке, пульсируя в ритм грядущего прыжка.

Прыжок близок.

Реальная реальность ждёт, но биовнедренцы и информационный мусор подстерегают в эфире.

Вершила прав: только самость может разрушить подделку разума. Но готов ли я стать собственником своего жизнепотока, отбросив иллюзии?