2) семья есть живущие и/или совокупляющиеся под одной крышей тела;
3) человек есть бипедальное лысое животное, полностью зависящее от среды и рефлексов мозга;
4) жизнь и ее смысл есть накопление и обновление материи (бабло и барахло);
5) сознание, воля, вдохновение, любовь, творчество и все не сводимое к физике есть мираж и последствия игр гормонов и электричества в мозге, то есть эпифеномены материальных структур.
Впечатляет? Хочется удавиться? Элли больше не в Канзасе.
Матрица не раз заводила себя в тупик и перезагружалась. Мы не в аду, но на ступенях чистилища, на последнем уровне лабиринта. Скоро эксперимент-есть-эксперимент «Града обреченного» перейдет на следующую стадию, и будем надеяться, что за нами присматривают Неизвестные Отцы, Бессмертные. Дабы у глобалистов британского Сити не хватило смелости испытать белорусское тактическое ядерное оружие в ответ на польскую диверсию.
Отец Павел Флоренский на Соловках предлагал использовать беспристрастный свет холодных звезд в качестве антидепрессанта и проводника бессмертного смысла. Герман Гессе пошел дальше и в «Степном волке» написал гимн Бессмертных:
К нам на небо из земной юдоли
Жаркий дух вздымается всегда —
Спесь и сытость, голод и нужда,
Реки крови, океаны боли,
Судороги страсти, похоть, битвы,
Лихоимцы, палачи, молитвы.
Жадностью гонимый и тоской,
Душной гнилью сброд разит людской,
Дышит вожделеньем, злобой, страхом,
Жрет себя и сам блюет потом,
Пестует искусства и с размахом
Украшает свой горящий дом.
Мир безумный мечется, томится,
Жаждет войн, распутничает, врет,
Заново для каждого родится,
Заново для каждого умрет.
Ну, а мы в эфире обитаем,
Мы во льду астральной вышины
Юности и старости не знаем,
Возраста и пола лишены.
Мы на ваши страхи, дрязги, толки,
На земное ваше копошенье
Как на звезд глядим коловращенье,
Дни у нас неизмеримо долги.
Только тихо головой качая
Да светил дороги озирая,
Стужею космической зимы
В поднебесье дышим бесконечно.
Холодом сплошным объяты мы,
Холоден и звонок смех наш вечный.