Филолог Александр Веселовский, изучавший связь мифологии и сознания, и его коллега литературовед Юрий Лотман вписали теорию поля в семиосферу – пространство знаков, определяющее бытие, ненавязчиво обращаясь к Пифагору и символическим системам: мир есть число, мир есть текст, каждый символ звучит (музыка), каждый платонический эйдос есть информационный оператор, которому соответствует код на Небе. А здесь уже: «Привет, астрология». Какими бы кругами мы ни ходили, Источник и Единое тут как тут.
Инженеры Тюринг и Шеннон копали субъектность информации, математики Кант и Рассел хотели систематизировать историю философии, врач и биохимик Кен Уилбер баловался с восточной духовностью – и опять получилась теория всего.
Впервые я столкнулся с феноменом синкретизма применительно к астрологии благодаря творчеству австралийско-итальянского астролога Сантоса Боначчи. Он прекрасный музыкант, переводчик, лектор, вдохновитель и систематизатор тонкого плана. Как астролог Сантос грешит поверхностностью – вероятно, нон-конформизм и борьба с системой притупляют остроту его взгляда и мешают идти вглубь, хотя с ширью все здорово (чего только стоит список литературы на сайте его школы6).
Полагаю, музыка и знание восьми языков при всей бараньей тупости западной астрологии превратили Боначчи, на мой взгляд, в воплощенного гения современности калибра мастеров Ренессанса и столпов эзотерики из нью-эйджа.
Гении воплощались ранее, они приходили всегда, не дожидаясь второго пришествия Христа. Будто один и тот же дух (и его аспекты) реинкарнируется и вершит прекрасно знакомое дело, как и встарь. Согласно концепции осевого времени Карла Ясперса, около 500 лет до нашей эры, когда на Землю десантировались Сократ, Будда, Конфуций и прочие знаковые товарищи, наполнившие реальность значимыми кодами.