Прижав «Однодум» к груди, Кобецкий сказал:
– Когда-то я поставил себе задачу прочитать всю классику, чтобы взять для себя всё лучшее; не знаю, получилось ли у меня «взять», но получилась возможность сравнивать и сопоставлять одно произведение с другим, и вот что заметил я…
Вот здесь у меня выписки. – Кобецкий снова раскрыл «Однодум». Я предлагаю опять сравнить. Две повести. Одна – «Шинель» Гоголя. Другая – «Писец Бартлби» того же Мелвилла. Обрати внимание, в обеих повестях речь идет о писцах, переписчиках служебных бумаг. И вот слушай…
«Бартлби» Мелвилла…
«Он (Бартлби), казалось, изголодался по переписке и буквально пожирал мои бумаги, не давая себе времени их переварить, работал без передышки… Он писал молча и безучастно, как машина… Слепой и глухой ко всему, кроме собственного своего дела».
А вот Акакий Акакиевич Башмачкин в «Шинели».
«Вряд ли можно было где найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно – нет, он служил с любовью… Не один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице».
Опять Мелвилл…
«Значит он питается имбирными пряниками, подумал я; никогда по-настоящему не обедает… Я заметил, что он никуда не уходит обедать…».
Гоголь…
«Хлебал наскоро щи и ел кусок говядины с луком, вовсе не замечая их вкуса, ел всё это с мухами и со всем тем, что ни посылал бог на ту пору».
Мелвилл…
«Хилый, нищий призрак…».
Гоголь…
«Чиновник нельзя сказать, чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щёк… В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто через приёмную пролетала муха…».
Мелвилл…