Но раздумывать было некогда (всё походило на вдохновение).
…«Воробей», – крупно написал он с новой строки и, разделив слово на части, переписал: «вора-бей».
Тут было яснее, и он пытался оформить мысль. Она касалась времен китайской «культурной революции» – кампании по уничтожению сельскохозяйственных вредителей – воробьёв. Безусловно, подтверждалась его идея о том, что Бог разговаривает с человеком на языке русском, и ни малейших сомнений не оставалось в том, что печальные для воробьёв события были предвосхищены именно этим словосочетанием «вора бей».
Прослеживая трагическую судьбу воробьиного племени, Кобецкий припоминал своё детство и отрочество. Что побуждало их, подростков, лупить из рогаток именно воробьев и не трогать синиц? Что руководило их соседом, когда он, подкармливая хлебными крошками синиц и голубей, гнал от кормушки «жидов» (так он называл воробьев)? Разумеется, именно это словосочетание «вора – бей!».
…Ольга стояла на пороге, а он лихорадочно писал и, упреждая любые её слова, машинально повторял: «Сейчас … одну минуту… Сейчас…». «Духовное обновление, – выливалось с его пера, – к которому я пытался приобщить мою жену, не удалось в большей мере потому, что с её стороны не последовало ни малейшего отклика. Как существо, не умеющее мыслить теоретически (он захлебывался от вдохновения), прозябающее почти полностью на уровне ощущений и чувств, она, вероятнее всего, не может, да и не сможет смириться с тем, что я есть».
Он писал по памяти, цитируя английскую писательницу. Нет, он не принял чужие мысли за свои чувства. Просто его в очередной раз потрясло сходство вымысла и реальности. Перед его мысленным взором стоял тот самый, вымышленный Айрис Мэрдок, чудак, судьбу которого теперь, в другой стране и в другое время, повторял со своей драмой он. И он опять вспомнил парадокс Оскара Уайльда – писателя, которого совсем не любил:
«Не книги следуют за жизнью, а, наоборот, жизнь выстраивается согласно книгам»!
Ещё с минуту он сидел зачарованный блестящей натяжкой, которую только что открыл, и которую было грех не употребить.