…Людей в церкви было немного. Человек двадцать. В подавляющем большинстве – женщины. Служил литургию «популярный проповедник» отец Борис. «…Горе имеем сердца!» – вещал тот, раздумывая над тем, какая нужда привела к нему районного уполномоченного? А уполномоченного, Якова Платоновича Осадчего, только что появившегося в храме, привела такая нужда. Предписание Шаховского райисполкома о выделении пятисот рублей в Фонд мира храм почему-то проигнорировал (прошло уже более месяца), и теперь уполномоченный приехал «разобраться». Он смотрел на о. Бориса, ругался, что опоздал (приехал, когда служба уже началась) и собирался выйти покурить. Но внимание его привлёк этот, только что крестившийся (это о нём шептались бабки), и теперь Яков Платонович, не веривший ни в бога и ни в чёрта, глядел на Кобецкого и недоумевал.
Не мудрено, что тот оказался в центре всеобщего внимания. Патриарх Сергий, утверждавший когда-то, что церкви закрываются из-за отсутствия верующих, оказался пророком, но пик атеизма пришёлся не на те годы, когда толпы «воинствующих безбожников» низвергали с куполов кресты, а на это внешне спокойное время, получившее поздне́е название «застоя». С самой Пасхи в церкви Николы крестилось не более десяти человек (родители крестили своих малолетних чад) и то, что пожелал креститься человек взрослый, было событием для прихожан храма.
Разные это были люди. Один из них, Андрей Степанович Раков, житель Горелово, как и Кобецкий (и даже, «кажется, где-то его видавший»), тоже думал в эти минуты про него и наполнялся душевной радостью за «брата». Простонародная у него была вера. Люди, выйдя на пенсию, занимаются кто чем. Кто посвящает себя воспитанию внуков, кто придумывает себе хобби, а Андрей Степанович добивался «святости». Так получилось, что, выйдя несколько лет назад на пенсию, он заболел и заболел так, что уже стал готовиться к самому худшему. Но неожиданно выздоровел и после этого уверовал. Он начал читать Библию, не пропускал ни одной службы, каясь в грехах, подолгу простаивал на коленях, а от хворей лечился постом и молитвой. С удовольствием он припоминал теперь рассказ покойницы-матери, женщины религиозной, о том, что когда его грудным ребенком принесли первый раз в храм, то он сорвал с головы чепчик. И теперь Андрей Степанович почитал этот случай за предзнаменование. Жизнь его сложилась так, что своей семьи он не создал, но долгие годы проработал на Севере и скопил немалые деньги. «Вера без дел мертва», и, добиваясь праведности, Андрей Степанович неожиданно решил стать бессребреником. Он стал помогать нуждающимся, жертвовал на храм, покупал сладости детворе, за ним закрепилась слава чудака, раздающего деньги, и к тихому дому на улице Дачной потянулись забулдыги. Теперь он был гол, как сокол, но на душе у него было неизменно хорошо. Ему снились легкие, счастливые сны, во снах он умирал и оказывался в раю.