Почему же мы должны молиться за царей? И за каких царей призывает молиться апостол Павел? В его времена были только одни цари – языческие римские императоры, и он призывает молиться совсем не за тех византийских императоров, которые потом себя назвали внешними епископами Церкви, и не за царя-батюшку, который тоже занимал положение внешнего епископа Церкви. Никакого оправдания этого нигде в Писании нет, чтобы некрещеный неверующий человек занимал место, равное епископскому. Но так было в Византии, так было у нас в царские времена. Однако речь идет о языческих царях. Апостол призывает молиться за царей только по одной причине: чтобы нам жить тихо и безмолвно, чтобы они не мешали тихому и безмолвному житию, чтобы они не устраивали всякие раздоры, скандалы, войны и т. д.
То есть здесь нет такого, что было в Литургии в царские времена. Чудовищно страшно читать Служебник былых времен, где на Великом входе, когда мы поминаем главу Церкви – Патриарха, епископов и духовенство, поминались сначала Государь-император, Государыня-императрица, великие князья, царевичи, царевны и только после этого епископ, священник – так сказать, второй сорт. Первый сорт – царь с его окружением, уже второй сорт – духовенство, ну и третий сорт – это все остальные: «…вас и всех православных христиан». Такая монархическая структура абсолютно не свойственна Церкви, не характерна для Церкви. Не о том говорит апостол Павел. Он говорит, что надо молиться за царей, чтобы они не устраивали чего-то страшного и чтобы, несмотря (не благодаря, а несмотря) на их правление, можно было проводить тихое и безмолвное житие «во всяком благочестии и чистоте».
В этом смысле такой чистой воды христианской молитвой была молитва «о богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея» в брежневские времена, в сталинские времена, когда мы от властей не ждали ничего хорошего, но просили Господа, чтобы Он их остановил от чего-то уж совсем дурного. Вот в чем молитва о властях заключается, так что в ней ничего плохого нет. Это не подхалимство и литургическое прославление власти, а, скорее, совсем наоборот.