Спиноза как продукт и отрицание своей среды.
Презрительный тон Спинозы по отношению к «еврейским воззрениям» был, таким образом, не снобизмом отщепенца, а следствием его методологического разрыва со всей предшествующей парадигмой. Он первым в этой среде применил к тем же текстам и проблемам не герменевтический, а строго рациональный, дедуктивно-аксиоматический метод, почерпнутый из Декарта и античной геометрии. Его критика была направлена не на частные ошибки, а на сам принцип авторитета и откровения как источника достоверного знания. В этом контексте работы вроде трактата Нафтали бен Якоба Эльханана были для него не просто «бредом», а наглядным примером того, к чему приводит познание, не дисциплинированное ясными и отчетливыми идеями и логической строгостью. Его последующий философский проект в «Этике» можно рассматривать как прямую попытку построить альтернативную, рациональную «теологию» – систему, объясняющую Бога, природу и человеческое спасение безо всякой апелляции к чудесам, пророчествам или мистическим откровениям, которые он наблюдал в своей юности.
Раннее образование и интеллектуальное пробуждение Спинозы.
Образовательная среда и ее пределы.
Такова же была среда, в которой родился Спиноза. Привычный курс обучения был почти, если не полностью, ограничен древнееврейским языком и литературой. С ними, следовательно, Спиноза был рано ознакомлен, и к пятнадцати годам он настолько преуспел в изучении Талмуда, что стал одним из самых многообещающих учеников раввина Мортейры.
Освоение философского наследия.
В старших классах амстердамской школы у него была возможность освоить философские сочинения золотого века еврейской учености – комментарии Маймонида и Ибн Эзры. Вероятный эффект от их воздействия на развитие его мысли будет рассмотрен более полно в дальнейшем. Пока же достаточно сказать, что в намеках и вопрошаниях этих мужей он нашел гораздо больше, чем ожидали его наставники или чем они сами были способны найти.
Структура и идеология образовательной системы.