Цикл преследований: от жертвы к палачу.
Универсальный исторический парадокс.
Является общим и одним из самых печальных фактов человеческой истории то, что едва преследуемая община обретает свободу, как сама принимается за преследования. Это было продемонстрировано в то же самое время Реформатской церковью Нидерландов: «Те, кто всего несколькими годами ранее жаловался на жестокость Церкви Рима, едва избавившись от нее, сами начали требовать тех же способов преследования для тех, кто придерживался иных взглядов». И недалеко от этого времени пуританские колонисты Новой Англии установили церковную тиранию, гораздо более угнетающую и всепроникающую, чем та, от которой они бежали.
Трагическая развязка: самоубийство как акт протеста.
Покаяние Да Косты завершилось тем, что он лег поперек порога синагоги, так что вся община переступала через него, выходя наружу. Унижения он, должно быть, ожидал, но реальность оказалась невыносимой для его гордости. Он решил жить ровно столько, сколько потребуется, чтобы изложить в форме автобиографии яростное обличение своих врагов и гонителей. Завершив это сочинение, он застрелился в собственном доме.
Механизмы трансмиссии насилия в религиозных сообществах.
Современная социология религии и историческая политология, опираясь на теории Рене Жирара о «миметическом насилии» и работы Дэниела Г. Тригана о коллективной травме, предлагает глубокое объяснение этого парадокса. Сообщество, сформированное в условиях преследования, усваивает не только память о страдании, но и неявные модели поведения и мышления угнетателя. Институциональные структуры и дискурсивные практики, выработанные для выживания в условиях внешней угрозы, после ее исчезновения не растворяются, а обращаются вовнутрь, находя новых «козлов отпущения» для поддержания групповой сплоченности. Таким образом, голландские кальвинисты, боровшиеся с испанским абсолютизмом, и сефардская община, бежавшая от инквизиции, бессознательно реплицировали логику и ритуалы подавления, которые сами претерпели. Ритуал покаяния Да Косты, смоделированный по образцу аутодафе, является ярчайшим примером такой трагической мимесис.