Внутренние конфликты общины: дело Уриэля да Косты.
Предшественник или предостережение?
В поколении, предшествовавшем Спинозе, еврейское сообщество Амстердама не наслаждалось непрерывным внутренним миром. На протяжении многих лет в синагоге существовал раскол, вызванный скандалом, который пережитки испанско-католических практик и манер вызывали у более строгих ее членов; и в первые годы жизни Спинозы общину потрясла странная карьера Уриэля да Косты. Он также заслуживает краткого упоминания здесь; не потому, что был личностью, обладающей весом или влиянием, и уж тем менее предшественником Спинозы; но его судьба иллюстрирует дух времени, а его отлучение могло послужить прецедентом в деле Спинозы.
Путь от католицизма к конфликту с раввинатом.
Он родился в семье «новых христиан» в Порту; его родители, однако, были ортодоксальны как по убеждениям, так и по имени, и он получил учёное образование у иезуитских наставников. Будучи неудовлетворённым их формальным догматизмом, он обратился к изучению пророков Ветхого Завета; в результате он бежал в Амстердам вместе с матерью и братьями, присоединился к синагоге и сменил своё прежнее христианское имя Габриэль на чисто еврейское – Уриэль. Но и здесь его ждало разочарование. Он был озадачен и шокирован расхождением между иудаизмом, каким он нашёл его, или думал найти, в Писаниях, и тем, каким он стал благодаря раввинским толкованиям и традиции. Он обвинял современных учителей и правителей в фарисействе и пренебрегал их обрядами; на его критику они ответили отлучением.
Эскалация конфликта и трагический финал.
Он продолжил публикацию полемического трактата против бессмертия души; после этого главы синагоги донесли на него гражданским властям, он был оштрафован, заключён в тюрьму, а его книга публично сожжена. В течение пятнадцати лет он терпел социальные последствия отлучения, но в конце концов его терпение лопнуло, и он формально примирился с общиной. Однако, по-видимому, он не скрывал чисто внешнего характера своего обращения. Именно в это время его необузданные умозрения вели его от антираввинистического и, так сказать, пуританского иудаизма к доктрине голого натурального деизма. Он также не соблюдал обычной осторожности в разговорах. Последовало новое и более строгое отлучение, которое могло быть снято только при условии торжественного и публичного акта покаяния. Да Коста продержался на этот раз семь лет, а затем снова подчинился. Он подвергся унизительному обряду, смоделированному по образцу обрядов инквизиции, которые, вероятно, были известны по горькому личному опыту некоторым из присутствовавших.