Современные исследования, в частности работы Дэвида С. Каца и Сесила Рота, позволяют глубже понять фигуру Манассе бен Исраэля не как курьез, а как типологически важную фигуру на стыке эпох. Его «суеверие» и интерес к каббале были не личным недостатком, а отражением интеллектуального климата XVII века, где наука, магия, мистика и библейская экзегеза еще не были жестко разграничены. Его эсхатологические расчеты, связанные с возвращением евреев в Англию (которое он считал необходимым предварительным условием для прихода Мессии, основываясь на толковании стиха из Книги Даниила), были для него не «доверчивостью», а серьезной теолого-политической программой. В этом контексте его «слабости» действительно становились силой, позволяя ему говорить на одном языке с милленаристскими кругами в пуританской Англии, которые видели в возвращении евреев исполнение пророчеств. Его дипломатический успех был во многом обусловлен этой общностью апокалиптического дискурса с такими фигурами, как сам Оливер Кромвель.
Коммуникативный гений и строительство сетей.
Малоизученным аспектом является именно его «дар дружбы» как форма интеллектуального капитала. Исследования культурного трансфера показывают, что Манассе был центральным узлом в общеевропейской сети ученых-республиканцев, христианских гебраистов и дипломатов. Его «искренняя учтивость» была не просто чертой характера, а sophisticated tool (изощренным инструментом) кросс-конфессионального диалога в эпоху религиозных войн. Он вел переписку с Гуго Гроцием, был знаком с Рембрандтом (оставившим его знаменитый офорт) и христианскими теологами. Эта способность выстраивать мосты между замкнутым миром сефардской общины и европейской Respublika Literaria (Республикой Ученых) создала уникальный прецедент. Именно этот открытый, космополитичный дух, воплощенный в Манассе, но отвергнутый общинной верхушкой в лице Мортейры, возможно, стал той интеллектуальной средой, которая вдохновила молодого Спинозу на поиск универсального, наднационального и наднационального знания, выходящего за пределы любой корпоративной идентичности.
Отлучение Спинозы: мог ли Манассе бен Исраэль изменить исход?