Более известной личностью, чем двое предыдущих, был Манассе бен Исраэль. Его отец, подобно другим основателям колонии, сбежал от попечений Святой инквизиции, с подорванным здоровьем и разоренным состоянием, чтобы найти последнее пристанище среди своего народа. Сам Манассе вошел в социальную историю Англии благодаря своим неустанным усилиям добиться от Кромвеля разрешения на возвращение евреев. Ему пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением, включая экстраординарную полемику Уильяма Прайнна, в которой причудливая ученость смешивалась с повторением всех средневековых историй о еврейских детоубийствах, каннибализме и святотатстве. Он не дожил до успеха своего начинания: Манассе умер в 1657 году, и евреи неформально, но беспрепятственно вернулись в Англию лишь после Реставрации. Однако путь для них был подготовлен именно стараниями Манассе бен Исраэля.
Парадокс личности: слабости как сила.
Возможно (как предполагает доктор Грец), что самые слабости его характера, склонность к мистическим толкованиям теологии и доверчивость к пророческим знамениям и срокам, стали дополнением к его силе для этой конкретной миссии, и что более сильный человек не справился бы с ней так же хорошо. Его доверчивость и впрямь не была чем-то уникальным: примерно в то же время делегация азиатских евреев прибыла в Англию, чтобы выяснить, не является ли Кромвель Мессией.
Эрудиция и ее пределы.
Его ученость была обширной и разносторонней, простираясь на европейскую, равно как и на еврейскую, литературу. Однако это не уберегло его от суеверий и буквоедства, часто граничившего с ребячеством. Он был плодовитым писателем, но писал неразборчивой рукой, смешивая в своих компиляциях мудрое и глупое.
Дар обаяния и коммуникации.
Тем не менее, он обладал одной силой, которая порой может почти заменить гений – силой завоевывать дружбу людей. Он был открытого и великодушного нрава, что проявлялось в той искренней учтивости и изысканной беседе, что везде привлекают к себе доверие.
Манассе бен Исраэль как квинтэссенция раннемодерного интеллектуала.